Я был уверен в том, что человек все и всегда делает исключительно ради себя и своих интересов. Дошло до того, что в диалоге с самим собой на вопрос о том, как я буду в книге обосновывать примеры альтруистических проявлений, являющихся контраргументами, опровергающими мою теорию, я отвечал: «Легко!». По моим тогдашним представлениям альтруизма на самом деле не существовало, более того, я называл его извращенной формой эгоцентризма. Например, случай Александра Матросова, бросившегося своей грудью на амбразуру вражеского дота для того, чтобы прикрыть своих товарищей, и героически погибшего при этом, я интерпретировал абсолютно извращенно. По своей молодецкой глупости и наивности я давал следующую мотивировку действий Героя: «Ну, конечно, он – воспитанник детского дома и трудовой колонии, не знавший родителей, с юношества застигнутый войной и вынужденный воевать. Очевидно, что жизнь его была не сахар. Может быть и по другим сферам жизни тоже чего-то не ладилось. Естественно в таких условиях жизнь теряет свою ценность. Возможно где-то подспудно, на бессознательном уровне, у него начали возникать суицидальные мысли, но просто покончить с собой сложно. Это поступок, осуждаемый обществом и требующий определенного мужества. А здесь в бою открывается прекрасная возможность реализовать задуманное приемлемым образом. Кроме того, могут возникнуть мысли, связанные с тщеславием: если, спасу остальных, то обо мне будут хорошо отзываться, возможно прославят как героя. Вот он тот самый эгоцентризм! Наконец-то мы докопались до него! Таким образом своим поступком он убивал сразу двух зайцев.». Самое ужасное в том, что я действительно верил в правдивость приведенной логики. Сейчас мне невероятно стыдно даже за то, что у меня просто были такие мысли. С возрастом, помудрев и повзрослев, я начал понимать, что даже подобных мыслей у человека на поле боя возникнуть не может. Там под огнем в моменте вообще мало о чем думаешь, просто показывая остаешься ты человеком или нет. Курт Левин приводил в своих работах пример, что когда солдат возвращался через какое-то время в местность, где он участвовал в боях, то он не мог узнать ее. То, что в мирное время представлялось лужайкой, деревом или бугорком для него в свое время не было этим. Он не воспринимал тогда бугорок как насыпь из земли, для него он носил чисто функциональный характер – элемент защиты, укрытие за которым можно спрятаться от пуль врага. Поэтому очевидно, что, прибыв в эту местность через короткое время после военных событий в мирном статусе ему кажется, что он видит этот ландшафт впервые. Такова психология человека. Элементарно. А я-то вон какое изощренное мудрствование в своих измышлениях развернул, претендуя на умность, а оказывается просто по наивности и незрелости… Сейчас я, конечно, так не думаю. В настоящее время для меня альтруизм называется альтруизмом, а не извращенной формой эгоцентризма. Теперь все встало на свои места, появилась однозначность в определении этих понятий. Став более взрослым, обретя жизненный опыт, я понимаю, что иногда бывают мотивы, побеждающие эгоцентризм. Пусть они не так часты, как хотелось бы, но они есть. У людей есть идеалы, есть бескорыстная любовь к другим. Особенно ярким примером является появление собственных детей, когда у человека происходит переоценка всех ценностей, личность явно и бесповоротно понимает, что у нее есть ради кого теперь жить, кроме себя, весь смысл жизни переориентируется на этого бесценного Другого. Все это способно сломать даже зашитые в нас генетически биологические механизмы самосохранения и победить тягу к жизни. Все эти самопожертвования ради сохранения вида. Здесь и речи не может быть об личностно-индивидуальном эгоцентризме.