– А это обязательно?

– Олег Васильевич, Олег Васильевич, – укоризненно помотал головой полковник. Прозвучало как «Семен Семеныч!» – Не будьте ребенком. Не вам объяснять, что мы – очень бюрократическая организация. Все, что творится, должно быть зафиксировано. Тем более, что оформляем бумаги не на «секретного» сотрудника, а на внештатного. А как мы вам деньги перечислять будем?

Крыть мне было нечем, поэтому заявление написал. Под диктовку. Вроде бы «внештатный» сотрудник звучит благороднее, нежели «стукач». Хотя, кой черт разница? А вот с «бумажкой», отпечатанной на принтере, решил ознакомиться до того, как подпишу. Ва-а! Подписав эту бумажку, я становлюсь «невыездным» на целых… пятнадцать лет.

– Виктор Витальевич! – возопил я, – Да такие бумаги только секретные физики подписывают!

В голосе недавнего «колобка» прорезался металл:

– Олег Васильевич, с этой минуты вы мой подчиненный, – потряс он моим же заявлением. Вам с сегодняшнего дня зарплата идет. Я мог бы сказать – приказываю. Но, хочу, чтобы вы поняли – ни вы, ни я и никто другой не знают, с чем вы там столкнетесь. Насколько это будет опасно для государства. Подчеркиваю – для нашего с вами государства! Подписка на пятнадцать лет? Поверьте мне, не такая уж большая плата. И потом, разве вы куда-то собирались? С вашей-то зарплатой… А вот если у нас все получится, то через пятнадцать лет вы смело съездите – хоть в США, хоть в Тимбукту. Особенно, если секретную зарплату подкопите. Вы же теперь будете состоять в кадрах. Так что – не обессудьте. А теперь, давайте-ка грамм по сто. Лучше подумайте, как перед женой объясняться будете?

И я, конечно же, все подписал. Полковник прав. А еще он прав – как предстать перед женой и дочкой? Врать я им не сумею, а правду лучше не знать. И больничный тут не пляшет. Хотя, можно подумать. Особенно, если лечение будет проходить где-нибудь в другом месте. Желательно подальше, чтобы у девчонок не было соблазна меня навестить. Или позвонить… Так, что сотовый телефон придется «сломать».

Пока я размышлял, мой начальник (да, теперь уже начальник) накрывал на стол. Опять-таки, с иссушающей мозг педантичностью, заменил салфетки, выбросил использованные (один раз!) чашечки и достал новые. Включил чайник и вытащил бутылочку с коньяком, шоколадку, блюдце с лимоном и рюмочки, грамм на тридцать – нормальные, а не пластиковые.

Выпив по первой, Виктор Витальевич попытался меня утешить:

– Вообще-то, пятнадцать лет – это так, фикция. Кто вашу подписку увидит, кроме меня? Если в турпоездку оберетесь – решим вопрос.

Спал в эту ночь плохо. Вообще, я не из тех людей, считающих, что утро вечера мудрее. Засыпаю только тогда, когда не один раз подумаю о прошедшем дне и просчитаю самые скверные варианты дня следующего.

Уже теперь, «задним умом», я анализировал наш разговор. Вспоминал все жесты и недомолвки Виктора Витальевича. Все фразы были взвешены и просчитаны. Елки-палки, а полковник был хорошим психологом! Впрочем, хорошие начальники и должны быть хорошими психологами. Плохие до таких должностей не доживают. И точно рассчитано, что такой дурак, как я, клюнет. Не поверю, что не нашлось другой кандидатуры. А главное – теперь отказаться было уже просто невозможно. Деньги приняты (перед уходом полковник сунул мне сорок тысяч – аванс!), документы подписаны. Впрочем, все не так уж плохо. В крайнем случае, пенсия семье обеспечена. С тем я и заснул.

Всю ночь снились гадости: «черные» археологи, выкапывающие летающую тарелку; барон Унгерн, объясняющий мне, что мы должны срочно отбить Монголию от нашествия верблюдов; снежные люди, обещавшие приз за лучшую роль в «Снегурочке». А уже под утро пригрезилось, что лежу в медвежьей берлоге, а бывший хозяин плачет у входа. Потом Потапыч забрался мне на голову и довольно заурчал. От этого-то я и проснулся. Переложил счастливого кота со своей головы на подушку жены и пошел умываться.