На три года отрезались они от прочего мира. Три года. Найл вспомнил, как он попал в плен к паукам и был привезен в город, как сбежал из дворца правителя Коззака и проник в Белую Башню, как совершил вместе со слугами жуков налет на арсенал, оставленный отправившимися к звездам людьми, и захватил жнецы, как отстаивал Хозяин жуков его жизнь перед Смертоносцем-Повелителем, как он отправился в Дельту узнать об источнике излучения, заставлявшего насекомых вырастать до нынешних размеров, и нашел там гигантское разумное растение, как сдал ему своих друзей и сдался сам, выбросив в реку все оружие, как в благодарность за это растение сделало его своим посланцем, как признали пауки его власть. И все это – за какой-то месяц. Целая жизнь – за месяц. А три года… Целая вечность. Не скоро, очень не скоро он узнает о первых итогах эксперимента, снова услышит об этих людях…

Найл даже не предполагал, что уже через пять дней в середине ночи его разбудит импульс ужаса, пришедший из этого дома.

Он услышал женский вопль – исполненный предсмертного ужаса крик – нервно дернулся и сел в постели. Джарита, после памятного ливня взявшая привычку пристраиваться на ночь в постель правителя, сонно чмокнула, разлепила глаза.

– Вам нужна постель поудобнее, мой господин, – пробормотала она, – тогда вы не будете просыпаться ночью.

Найл только усмехнулся в ответ. Для него, спавшего почти всю жизнь на узком скальном уступе в пещере, пружинная кровать с поролоновым матрасом казалась столь же сказочным явлением, сколь муравью-листорезу показалось бы рагу из кролика.

– Ты ничего не слышала?

Джарита неразборчиво буркнула, проваливаясь обратно в объятия Морфея. Конечно, нет. Услышав подобный вопль, невозможно остаться безразличным.

Значит, это был ментальный крик, последний, отчаянный всплеск мыслей увидевшего смерть человека. Правитель встал – служанка тут же развалилась на всю постель, – накинул халат.

Только что где-то здесь, рядом, убили женщину – он не сомневался в этом ни на мгновение. Но как определить, где?

Найл прошел по коридору, растворил дверь в комнату Нефтис. Девушка настороженно вскинула голову, но тут же расплылась в довольной улыбке. Она приглашающе откинула край одеяла и грациозно потянулась, изогнувшись всем телом.

– Нефтис, твои стражницы все живы?

– Что? – Наверное, не меньше пяти ударов сердца переваривала она вопрос. На пятом ударе взгляд ее из маняще-сладкого стал холодно-жестким. Она откинула одеяло и выскочила в коридор, едва не сбив правителя с ног. Вернулась примерно через минуту. Немного подумала, поглядывая на Найла, и стала одеваться. Дворец постепенно наполнялся молчаливой суетой. В комнату начальницы стражи одна за другой заглядывали девушки, почтительно кланялись Найлу и отрицательно покачивали головой, обращаясь к Нефтис. Правитель ждал.

– Вы можете меня наказать, мой господин, – подвела наконец итог Нефтис, – но в вашем дворце никто не пострадал. – И с явной обидой добавила: – Даже Джарита.

– Наоборот, Нефтис. Я вижу, ты отлично знаешь свою работу. Извини, что побеспокоил. Спи, я пойду.

– Извините, мой господин, но после вопроса, подобного вашему, начальница охраны уже не имеет права спать и уж тем более отпустить правителя одного. Я пойду с вами.

Найл не стал спорить, он торопился осмотреть улицы вокруг дворца. Предсмертный вопль прозвучал совсем недавно, и скорей всего с той стороны, куда выходят окна его комнаты.

У парадных дверей стоял Меченый – так про себя прозвал Найл паука с рожицей на боку.

– Ты слышал что-нибудь? – спросил у стражника правитель.

Этот паук, обычный боец, не умел разговаривать с людьми, но Найл, уже набравшийся опыта общения с пауками, смог распознать мысленное согласие. Меченый ощутил ментальный крик.