– Сегодня утром она сказала, что у нее другой есть. Давно. Весь год эти ее «командировки». Только не вопи и не перебивай, мне самому противно. Сколько мы ругались, ни разу не проговорилась, а тут вывалила сразу все. Помнишь, в последний год у нее мания какая-то началась на здоровье? Я все думал, откуда это взялось? Всегда и сама к врачам ходила, и у Нади все прививки есть. А потом ее переклинило. Давай повторять, что они с Надей болеют, что надо только и делать, что здоровьем заниматься… У Нади тогда бронхит затянулся, все в садике переболели, и она кашляла долго. Врач сказал, это остаточное явление и само пройдет – надо ингаляции делать, грудной сбор пить, да и ничего не придумаешь больше. А у Вики прямо сдвиг случился тогда. Ты, говорит, ребенка убиваешь… И про баню начала твердить. Все ей баня и баня, а таблетки – это зло. Я бесился, но думал, само пройдет…Может, вычитала где-то или девчонки на работе обсуждали. Двадцать первый век на носу, черт возьми! Но оно только хуже становилось. А потом ей втемяшилось, что у вас Надя заболевает, и вы ее заражаете…

Тут он откусил бутерброд, с усилием прожевал. С детства так: как понервничает, надо жевать что-нибудь. Я какао ему налила, сижу, боюсь тронуть.

– В общем, вы ее заражаете старостью.

И взглянул на меня. Несчастный, взъерошенный, а я прямо-таки отвлеклась и захохотала:

– Старостью? Ей пять лет! Как можно заразить ее старостью?!

– Это мужик ей втемяшил. Она всегда меня упрекала, что я не глава в семье. А тот, видать, за нее взялся как следует. Сказала, уйдет к нему, пока хоть какое-то здоровье осталось… А он готов их с Надей принять, – тут он кинул бутерброд обратно в тарелку и вскочил, будто его укололо что-то. Глаза мокрые, в окно уставился, как безумный. – Не могу, мам…Противно. Мне так противно, что я хочу, чтобы ее не существовало. Мы давно друг друга не любим, но это нож в сердце. Это предательство.

Я аж не знала, куда кинуться. Какой еще мужик с баней, совсем она, что ли?? И я брякнула:

– На работе обсуждать начнут…

Он аж скривился от злости, зубы скрипнули:

– Мам! Я так и думал, что ты только про это и скажешь, – закричал он и глаза выпучил.

– Тшш, Сереженька, ну я же о тебе беспокоюсь…

– А потом ты злишься, что я мало тебе рассказываю!

Я вытерла крошки, разлетевшиеся от бутерброда, спросила тихонько:

– А что это за человек, откуда она его взяла? Где они жить будут?

– Мам, ты серьезно думаешь, что я буду у нее это спрашивать? Мне противно даже находиться с ней в одной квартире.

– А что с Надей будет?

– Не наваливай на меня все сразу! Вика поставила меня перед фактом – Надю она заберет с собой.

– Это-то понятно… Ребенок всегда остается с матерью.

– А что тогда спрашиваешь?! – разозлился он и опять схватил развалившийся бутерброд.

В общем, не удался разговор. Сережа уходил, хлопал дверью, возвращался обратно. Потом пришел дед, обмотал его пледом и отправил поспать. Надя выглянула из комнаты, глазки беспокойные, пуговицу на платье чуть не оторвала. Сначала все прыгала по комнате, про день рожденья пела, а потом скуксилась и притихла. Даже дед ее развеселить не смог, хотя он единственный, кого она слушала при любой истерике. Дети все чувствуют…

Вика молодец, ничего не скажешь. Собственному ребенку такое в день рождения подсунуть. Она просто уехала, а завтра собралась Надю увозить!

Мы с дедом сидели в шоке. Сережа храпел из комнаты. Надя, слава богу, отвлеклась на книгу про динозавров, которую мы ей подарили. Зачем так спешить?! Это ж какой стресс для ребенка! Еще и так далеко от нас, от отца. Она так любит наш район, тут и садик ее любимый, и ботанический сад, они там с Сережей каждую зиму синиц кормят… До центра пятнадцать минут на метро. А там что? Какой кошмар… Сережа сказал, она так торопилась, будто их дом буквально убивает Надю. Что там за человек-то такой, что так ей мозги промыл?