– Надо просто найти канал с мультиками, и все будет, как дома! – вслух решила я. Вслух, чтобы было не так страшно, но в горле пересохло. Голос стал хриплым, как у нашей соседки, которая все время курила и кашляла. Я потыкала другие кнопки, но везде показывали только разные ткани.

«Сегодня показывают передачи про ткани!» – так говорил дедушка, когда на телевизоре были помехи. Иногда смотреть про ткани было даже веселее, чем смотреть реальные передачи. Мы усаживались на ковер, натаскав с кухни мандаринов, и принимались за игру:

«Из этого получится тулуп Деда Мороза», – вглядывался дедушка в белые с красным точки. «А это костюм инопланетян!» – радовалась я, когда на экране возникали разноцветные изогнутые полосы. Бабушка ворчала у нас за спиной, собирая кожурки от мандаринов.

– Это… Это шарф для кота… – начала я дрожащим голосом. С экрана на меня шипели полосы и точки. Ничего не получалось.

Вдруг полосы утянуло вбок, вернулся человек с микрофоном. Его лицо стало четким, шипение пропало, но песня исчезла. Человек беззвучно открывал рот, а потом посмотрел прямо на меня и страшно улыбнулся. Я закричала и бросилась вон из комнаты, больно саданувшись локтем об косяк.

Все время до прихода мамы я пролежала, съежившись под одеялом. Бусинки на футболке дрожали и стукались друг об друга. Было нечем дышать, но я не шевелилась – человек с микрофоном мог услышать любой шорох. Я представляла, как он высовывает голову из телевизора, и улыбка держится у него на лице, как приклеенная.

– Вот говорил я – телек разжижает мозги! Как можно было какого-то мужика электронного испугаться? – Б. ходил вокруг кровати так долго, что меня начало укачивать, – хочешь щелкать пультом, пока мозг не отсохнет? Ты ведь умная девка!

– Надюха, ну ты даешь, – мама вытерла платком мой взмокший лоб, – я не подумала, что ты к телевизору метнешься…

– Папа разрешал переключать каналы, чтобы было не страшно одной! – трясущимся голосом объясняла я. Теперь звуков было полно. Из открытого окна слышалось гудение машин, кто-то выбивал ковер во дворе. Мне было немного стыдно, что я испугалась телевизора и расстроила маму.

– Мышка, давай договоримся, – шепнула мама, и покосилась на Б. Тот сковыривал какой-то ошметок на стене, выпятив нижнюю губу. Потом хлопнул себя по лбу и вышел. Мама продолжила уже громче:

– Б. очень хочет стать твоим новым папой. Ему будет обидно, если ты все время будешь вспоминать прошлого папу. Давай про того папу говорить: «Папа Сережа»? А лучше просто «Сережа».

– Папа Сережа, – тихо повторила я и испуганно посмотрела на маму. Ее синие глаза засияли, как два драгоценных камушка.

– Видишь, какая ты молодец!

– Вика, я нафиг выдернул из телека провод, чтоб не повадно было! – заорал Б. из другой комнаты.

Спустя пару дней исчезла Трёша. В тот день они опять ушли, я сидела у себя в комнате под одеялом и сочиняла истории. И вдруг вспомнила, что не видела Трешу со вчерашнего вечера. На меня накатил другой страх – что, если она пропала?

Я выскочила из комнаты, проверила все тумбочки и долго всматривалась в грязь за диваном. На балконе я порезалась о гвоздь, торчащий между двух деревяшек. Потекла кровь, но я даже не заплакала. «Треша, Треша!» – голос у меня дрожал все сильнее. Мальвинка кружила рядом, распушив усы.

Когда мама вернулась с работы, я со слезами кинулась к ней:

– Мама, Треша пропала! Давай спустимся во двор, поищем там. Может, она в подвал залезла?

– Надюша, Треша ушла. Она сама так решила.

– Как это – сама? – во рту появился железный привкус. Ноги подогнулись.

– Ну так… Я еще ночью увидела, как она прошмыгнула в дверь. Пошла было за ней, но она через двор сиганула и была такова…