Кроме стола и двух стульев простого дерева, где со спинки одного, дворничьего, до полу спадала видавшая виды николаевская шинель, к углу комнаты гость мог приметить скошенный дощатый ларь под ржавый замок, с крышки которого сиротливо выглядывал прислоненный к голой стенке покоробленный бумажный образок, с пол-ладони в длину, не более. О бок лара стоял топорик на тонком древке, с круглым медным набалдашником.

– Чекан.. орех бить.. – пробормотал старик, не подымая головы с тарелки.

Разговор не шел, да и не о чем ему. Молодой человек потуплено смотрел в почернелую стену напротив, дворник же молча доканчивал есть. Так прошло с четверть часа или около того. Покончив с трапезой и отерев губы рукавом фуфайки, старик рукою смел крошки на пол и тогда уставился на незваного гостя:

– Так што вам? И по какому.. – блестели его залитые водкой глаза.

– Я.. я по объявление.. Хозяйка дома? Ах, да.. верно.. Стало быть, она не.. Приду.. я в другой раз..

– От веть дом.. этот.. И ходют, и ходют.. Все вы.. и в другой раз.. и в третий приходют.. и на недели раз.. Чего вам тут? Как помазано.. – пьяный язык повело, старик залился бессвязно, и понять было можно одно, посетители здесь бывают и что нет терпимости им.

Слушать пьяницы бредни.. Чего доброго слов дальше зайдет.. Да, может, оно и к лучшему.. что не дома.. и не сегодня.. В другой раз тогда.. в другой.. Молодой человек стал собираться, надел пальто. А, спит, бросил на дворника взгляд украдкой. Тогда положил ему, уже уткнувшемуся головою в стол, на водку, пусть так поминает не лихом, и направился было к двери. К лучшему, к лучшему.. Не надо было.. сейчас..

В дверях стояла хозяйка. Секундой он забыл, за чем пришел.

На вид ей было около двадцати лет от роду, быть может, немногим больше. Одета она была в строгости и присущем строгости неком изяществе, во все черное. В длинных, чуть вьющихся, темных волосам в свете свечи уходили снежинки. Тонкую шею не прикрывал ни шарф, ни платок. Худоба и бледность, росчерк бровей черных. Красота безумная. Ступать ей по паркетам залов больших, а не здесь..

На него она не смотрела. Прищурив правый глаз, склонив налево голову, она смотрела как бы сквозь в ночь пришедшего. Будто ждала его. Будто знала; все равно кто-то да придет. Молодой человек пытался встретить ее взгляд, поймать, уловить хоть в мгновении, – даже иногда, казалось, почти и вот, и вот, – но тот умелькал как тень, как бархат, спадающий в полутьме. Заговорить он не мог.

– Так и будем молчать? – и, наконец, одарила гостя прямым взглядом, преисполненным спокойствием, причастным к гордости. Взгляд подобный обычно холодит, отталкивает, скажет тот, кто не видал персидских глаз.

– К чему церемониться? Вы же знаете, за чем.. и знаю я.. Снимайте пальто. Садитесь. Ступайте тихонько.. – скорбное тайное в ее темных глазах, но и выше она же, и выше..

– Я позже.. я позже приду.. не сейчас.. Но приду.. непременно.. Да чтобы первое.. – выпалил юноша, развернулся и, торопясь, вышел. Растерявшийся, он оставил свой сверток лежать на столе, как отсчитывал дворнику выпивку.

Она одернула простынь, она скрылась за ширмой. Старик так за столом и спал, укутанный ею в старую шинель. Утром он, похмельный, найдет на столе с мелочью сверток, в очередной раз уверует в Господа нашего Бога, перекрестит себя и кулек и прочтет выделенное карандашом в заметке: «Продается новая, неподержанная материя специально для мужского костюма. Цена 5 рублей за аршин».

<>

Помню.. про сновидения.. Есть, по крайней мере, замечал за собой ранее.. подобие провала, когда переход от сознательного бодрствования в глубокий сон будет скачком. Еще мгновением назад мысленно перемалываешь прожитый день, и вдруг – словно проваливаешься в яму. И летишь, летишь, и падаешь..