Итак… Я стоял и соображал, что же делать дальше. Ана Мария без сознания, два бойца в салоне под моим контролем, самолёт уже развернулся и летит на посадку. Лоренцо кается перед Энрике во всех грехах. А если мы приземлимся, то нас схватят, я меня наизнанку вывернут. Мне срочно нужно попасть в кабину пилота и развернуть самолёт. И как мне это сделать? Насколько я знаю дверь и стены кабины пуленепробиваемы и хрен я её просто так открою, а это значит, что мне нужно обхитрить людей внутри. Ну, всё просто, собственно. Я подозвал менее помятого лакея Лоренцо и растолковал ему его действия. После чего он подошёл к двери пилота и постучал, а после на вопросы о пассажирах и хлопке поведал приготовленную мной историю. Что девушка в отключке, а парень пытался сопротивляться, но был подстрелен и потерял сознание, ему оказали первую помощь и усадили в кресло. В салоне всё спокойно и пилотам не о чем волноваться, поэтому пора поставить автопилот и попить обеденного кофе всем вместе, как они это часто делают, когда пассажиры не мешают им. И о чудо! Это сработало! Пилоты, жалуясь на то, что они работают тут без сиесты, не как все нормальные итальянцы, начали выходить из кабины. Я подскочил к одному и быстро подчинил его, пока боец Лоренцо хомутал второго пилота. После его и я подчинил себе и отдал им приказ лететь в Москву, в Шереметьево. А спустя полчаса, когда нам оставалось примерно десять-пятнадцать минут до посадки, из кабинета раздался звонок телефона. И я пошёл к нему, дабы пообщаться либо с Лоренцо, либо с Энрике.

– Слушаю очень внимательно, – поднял я трубку и очень спокойным голосом ответил, – с кем имею честь?

– Михаил, это Феликс, – очень задумчиво и немного нервно ответил мне собеседник, – до меня дошли слухи, что ты сорвался с цепи и…

– Да-да-да… слышал, знаю… что я подчинил Анюту, выкрал её у отца, обманул Лоренцо и угнал его самолёт? – перечислил я все свои злодеяния на сегодня, – всё верно? Или что-то ещё появилось?

– Эм… в общем-то, в основном это всё, но есть пара моментов. Ты ещё оскорбил и избил охрану семьи Фернандес и Лоренцо. Ну и вдобавок ещё очень нелестно отзывался в адрес Энрике, теперь вроде всё… – тяжело вздыхая и видимо, как обычно, протирая лоб платочком, сказал Феликс, – Михаил, так всё это правда? Расскажи мне всё, я уже и не знаю, что и думать…

– Нууу, почти… – протянул я в трубку и пересказал все события, с момента как я очнулся в доме Энрике, – Феликс, вот так это всё выглядит с моей стороны, но я прекрасно понимаю, как это всё расценит Совет и что моё слово в нём ничтожно. Можешь ничего не говорить, я уже итак всё понял. И осознаю, что это очень дурно пахнет… Даже пованивает…

– Мдааа… Михаил, я примерно понимаю тебя и всю ситуацию в целом. Собственно поэтому я и не хотел, чтобы тебя лечили дома у Энрике, так как ранее заметил, что вы с Аной Марией сближаетесь. Ну и чем это чревато со стороны их главы тоже понимал… – Феликс искренне, на мой взгляд, выдохнул и продолжил, – прости меня, мальчик мой, но, увы, я ни чем тебе сейчас помочь не могу, мои руки связаны. Но я искренне верю тебе, и буду отстаивать твою позицию в Совете, а также приложу запись нашего разговора, хорошо? Да и ещё, ты можешь пригласить к телефону Ану Марию?

– Ага, без проблем, сколько угодно, Феликс, но я не думаю, что мне кто-то поверит. Ведь я в глазах Совета, увы, чуть ли не оружие массового уничтожения. Шутка ли, меня все слуги Фернандеса за километр обходили и чуть ли не ссались в штаны, когда видели. Уж не знаю, что им кто наплёл, но это меня реально напрягало, – спокойно и дружески сказал ему я, – но, к сожалению, Анюту я к телефону позвать не могу… Прихвостни Лоренцо накачали её каким-то снотворным, и теперь она в отключке. Видимо и меня пытались, но к счастью я не подвержен его воздействию.