– Мда… что же, Анюта, ты меня не удивила… – печально проговорил я, почувствовав внутри себя очень горький осадок, – этого и следовало ожидать. Я всё же совсем не из вашего мира, да и прав, как ты и сказала у меня в вашем обществе нет… В общем, я вас понял Энрике. Бакер сбежал и пытается как-то восстановиться. Совет не смог получить от него никаких сведений. Это всё, что вы хотели нам поведать? Я прошу прощения, но у меня мало времени, я спешу на самолёт до Рима. Как я вам раньше и сказал, я улетаю. А через минут десять за мной должны приехать.

– Ну, что вы, Михаил… – Энрике, немного поник, глядя на свою дочь, которая остро прожигала его голову взглядом, – я был немного не прав ранее, я был удивлён и вспылил, но…

– Не нужно, Энрике, – я оборвал его вымученные оправдания и стал подниматься с кресла, – я благодарен вам за кров и пищу. Но вы были правы, я здесь слишком загостился. Я более не намерен злоупотреблять вашим гостеприимством. Желаю процветания вам и вашей семье на вашем пути.

А затем я развернулся и пошёл снова к себе, собирать свои вещи, которых у меня почти не было. Когда я выходил я услышал гневный шёпот Анюты на отца, но не стал задерживаться и закрыл за собой дверь. Я был в комнате, собирал вещи. Ранее я уже позвонил Лоренцо и попросился к нему, пожить какое-то время. Он с радостью согласился, сказал, что его люди находятся недалеко от резиденции семьи Фернандес и заберут меня в течение получаса, а после отправят меня в Рим. А на его расспросы о причинах такой срочности, я сказал, что чувствую себя чужим в этом доме. Хотел было добавить что-то ещё, но Лоренцо и этого хватило. В общем, я уже собрался и готов был покинуть это место, как вдруг в открытой мной двери возникла Ана Мария. Она стояла и смотрела на меня снизу вверх, она была ниже меня ростом на пол головы, а в руке у неё была ручка от дорожного чемодана на колёсиках.

– Эммм… Анюта, что происходит? – я непонимающе смотрел на неё, – ты тоже куда-то уезжаешь?

– Ага! Улетаю, если быть точнее, – она озорно улыбнулась и подмигнула мне, – не могу больше оставаться тут с этим до одури заботливым папашей!

– Что же, могу понять, – и действительно мог, так как много раз видел подобные картины в жизни. Очень любящих родителей, которые настолько опекали детей, что дети уже и жить-то не хотели, не то, чтобы принимать эту опеку, – куда летишь?

– Как куда? С тобой, в Рим! – она резко подняла руку, указывая пальцем на меня и как-то счастливо и с предвкушением хохотнула, – ха-ха! А ты что думал, оставить меня тут одну? Ну, уж нет, возьми на себя ответственность, как мужчина!

– Эээм… хорошо?! – немного опешил я от её слов. Но быстро собрался и улыбнулся, – беру… и с радостью приглашаю тебя с собой. Пошли, за нами едет машина. Я позже напишу Лоренцо, я думаю, он не будет против.

– Вот это совсем другое дело! Ну, всё, в дорогу!

Если честно я впервые видел Ану Марию настолько живой и беспечной. Шутка ли, она всегда была сдержана во всём и со всеми, да и не был исключением. А если бы не редкие вспышки эмоций в мой адрес, я бы и через сто лет бы не догадался о том, что я ей не безразличен. Я взял её багаж в руку, поправил свой небольшой рюкзак на спине, окинув её взглядом, и обняв её за талию, двинулся с ней к выходу из дома. Мы стояли во дворе у подъездной дороги в обнимку, ожидая машину с подчинёнными Лоренцо. Мы улыбались, будто отправляемся в путешествие для двоих. Но тут я заметил, что улыбка Аны Марии как-то сникла, а после и совсем исчезла с её губ. Я повернулся в ту сторону, в которую она смотрела, и увидел грозно идущего к нам, набычившись, Энрике.