– Гурин, стоп! – скомандовал Иванов. – Минько, осколочным без колпачка. Заслонки и створки закрыть. Наблюдать в щели.

Оглянувшемуся, тоже заметившему неладное Сердюку, Иванов сделал знак руками остановиться и показал на снимаемые с передков польские орудия. Первый броневик тут же затормозил, Сердюк нырнул вниз, захлопнув крышку люка, и его башня стала поворачиваться, выцеливая левую пушку. Иванов тоже скрылся внизу, выключил оба стопора и торопливо завертел маховик поворота на второй скорости, поглядывая в оптический прицел. Первую, левую, пушку он пропустил, оставляя Сердюку, а когда в поле зрения показалась вторая, переключился на первую скорость поворота башни, подвел точнее и стал наводить по вертикали. Расстояние до цели было метров четыреста – можно бить прямой наводкой.

Паны явно готовились к бою, но первым открывать огонь ему все же не хотелось: еще оставалась крошечная надежда решить дело миром. В приближающий прицел лейтенант хорошо видел умелые и слаженные действия обученных расчетов. Они развели станины, воткнули в землю сошники, поднесли снарядные лотки, передали снаряды и зарядили. Тонкий хобот правого орудия довернулся и, кажется, смотрел ему прямо в лоб.

– Коля! – крикнул Иванов в ТПУ, – включай заднюю и по моему сигналу рывком назад.

Сам лейтенант повернул башню немного вперед, наведя перекрестье метров на десять левее польской пушки, и, мягко поставив ногу на педаль орудийного спуска, напряженно следил за ставшим на одно колено между пушками поляком с биноклем у глаз, похоже, артиллерийским командиром. Вот он поднял руку вверх: сейчас скомандует стрелять. А хрен тебе, ясновельможный.

– Назад, – резко выкрикнул Иванов, и броневик рванул задним ходом за мгновение до вспышки польских пушек. Командир тут же сам нажал на педаль спуска, и башенная сорокапятка зло огрызнулась огнем – небольшой огненно-черный султан разрыва пыхнул за правой вражеской позицией. Перелет. Упал подбегающий с двумя лотками в руках подносчик снарядов. Лейтенант чуть опустил прицел и взял упреждение – разрыв с недолетом между польских пушек. Трудно попасть в движении.

– Короткая, – скомандовал водителю. – И вперед.

После очередного не меткого выстрела Колька рванул машину вперед. По броне безвредно зацокали пули: расположившиеся вдоль поперечной дороги поляки открыли беспорядочный пулеметно-ружейный огонь. Обе вражеские скорострельные низенькие пушечки продолжали без остановки выплевывать желтые языки пламени и бронебойные снаряды. Минько, раз за разом открывая затвор, выбрасывал в гильзоулавливатель стреляную гильзу и сразу заряжал осколочным, предварительно сняв колпачок. Лейтенант раз за разом промахивался, но и поляки не попадали в рывками непредсказуемо дергавшуюся то назад, то вперед бронемашину.

Сердюк, к сожалению, тронуть с места свой броневик не догадался или не успел. По нему, похоже, попали: он выстрелил только один раз, промахнулся и замолчал.

– Короткая, – в очередной раз крикнул Иванов. – И назад.

Поляки опять промахнулись, а снаряд Иванова взметнулся взрывом прямо перед правой пушкой. Кто-то из орудийного расчета упал, задетый осколком. Броневик, ускоряясь, все катил назад.

– Стоп! – скомандовал Иванов Кольке. – Съезжай в левый кювет, чтобы только башня над дорогой торчала. Так. Хорошо. Еще метр. Стоп!

Броневик удачно скрылся в широкой в этом месте низине придорожной канавы, защитив свой корпус дорожной насыпью и повернув в сторону пушек только маломерный лоб своей низкой башни. Теперь лейтенант получил возможность почти безнаказанно, как на полигоне, расстреливать расположенные практически в чистом поле вражеские позиции. И он их расстрелял. Сперва его поставленный на удар осколочный снаряд угодил прямо в щит правого орудия – откинутая взрывом пушка повернулась вбок и осела. Добавил еще, не меняя наводку. На очереди левая, погубившая броневик Сердюка. Взрыв перед ней. Чуть приподнял ствол. Следующий снаряд метко угодил прямо в цель – отлетело колесо, и пушка ткнулась тонким на таком расстоянии хоботом в землю. Разбегающиеся от покореженных пушек расчеты. По ним зачем снаряды тратить? Из спаренного пулемета их, гадов. Иванов перенес ногу с левой педали пушечного спуска на правую пулеметного и, умело меняя наводку двумя маховиками, дал длинную очередь почти на треть диска. Залегли. Кто убит или ранен, кто затаился.