Я смотрел на брата, ощущал глухое раздражение и думал. Есть, предположим, некий человек, гипотетический, из костей и плоти, и у него в наличии, непосредственно то, что вокруг него застыло дифирамбами, или на данный момент застывает дифирамбами ему любимому, какая-то поучительная материальная долгоиграющая интерлюдия. Теперь, внимание, вопрос: как эта позолоченная лепнина его жизни сочетается с его духовным миром?

Поскольку, я решил следовать бритве Оккама, то и ответ напрашивался сам собой, никак по-идее не должна сочетаться! Лепнина источает вонь, её не сдерёшь с физического антуража, не заберёшь с собой в могилу и она по-сути никак не должна соответствовать внутреннему духовному фимиаму.

А долгий и извилистый путь для её достижения куда деть?

Что внутри нас такого ценного, что действительно интересно богу?

Что, после нашего бренного существования, имеет действительное значение для вселенной?

Как очередная тренировка для души, запертой на какое-то краткое время в тренажёре материального тела, влияет на нашу вечность?

Здесь я перечил сам себе, и окончательно запутался, есть ведь примеры, когда богатые люди становились почти святыми или даже совсем святыми духовными мужами. Для духовного развития необходимы препятствия – чаще всего это конечно материальные невзгоды, но и другие перипетии тоже вносят свою не малую лепту. Вот если их не будет зарождаться вовсе, вот тогда и нейроматрица индивидуума замедлится в своём развитии. Нейросети человеческого мозга необходим постоянный тренер, стимулирующий пинками в причинное место, её развитие.

Поступательное движение перемен, развивающих мировосприятие – это закон природы.

Есть ли такие стимулы у Евгеши?

История умалчивает.

Наверное, какие-то наличествуют, как и у каждого человека, несомненно. Но, очевидно, на его способность критически оценивать окружающую его действительность эти стимулы не влияют. Многотысячелетнюю историю Руси, его мозг воспринять, наверное, не способен.

Он критикует нашего президента и может быть думает, что глобальный запад, это наше всё, следует безропотно сложить лапки, и как говориться расслабиться и получать удовольствие. Если мы всегда были их врагами и всегда ими будем и они не воспринимают политическую реальность по-другому – ну тогда и нам не следует испытывать их на прочность, наверное считает Евгеша, надо подчиниться и раствориться в бегущей по земному шарику всеобъемлющей волне глобализации.

Ещё один досадный вывод брезжил на краю моего сознания – у Евгения есть всё это, я обвёл осоловелым взглядом кают-компанию, и мотоциклики его у него тоже не отнять, и есть возможность ими заниматься в собственной мастерской – он всего этого достиг, и имеет на это право.

А ещё – он имеет право думать так, как он думает. Он вольный человек, создавший сам себя. Он живёт так как считает нужным, и не мне конченному обсосу с тремя грошами в кармане его критиковать, или того хуже, что-то ему советовать или в чём-то его там разубеждать!

Я икнул.

Вывод показался мне слишком уж не удобоваримым и скоропалительным, и я, незаметно стукнув кулаком по столу, распылил на атомы этот крайне неприятный для себя постулат.

…

– Я делаю мотоциклы, – тем временем глаголил Евгеша. – Я их собираю, довожу до ума, и…

Я так понял, потом Евгеша их или где-то складывает, или кому-то продаёт. В общем делает то, что ему нравится, живёт в увлекательном мире своего хоббиленда.

– Это не то, – чувствуя ничем не спровоцированную злость, возражаю я. – Твои мотоциклики к твоему духовному миру не имеют никакого отношения? А что за мир у тебя внутри? Чем ты живёшь духовно?