Она сделала шаг. Еще шаг. Холодный воздух коридора обжег кожу. За спиной Роулинг что-то говорил Реннеру, но слова тонули в нарастающем гуле тревоги в ее голове. Она чувствовала, как взгляды невидимых соседей за закрытыми дверями прожигают ей спину. Как камеры наблюдения в потолке поворачиваются, следя за ней.

Лифт. Он должен был спуститься на лифте. Капкан из стали и пластика. Ее ноги стали ватными.

– Двигайся, Петрова, – приказал Роулинг сзади.

Она застыла перед зияющими дверями лифта. Дыхание перехватило. Стены сдвигались. В глазах помутнело. Слишком много людей. Слишком много глаз. Слишком громко. Не могу. НЕ МОГУ.

– Капитан… – начал было Реннер, заметив ее состояние.

– Петрова! – рявкнул Роулинг.

Но Зоя уже не слышала. Паническая атака накрыла ее с головой, как цунами. Она схватилась за дверной косяк, судорожно глотая воздух, который не попадал в легкие. Мир расплывался в черно-белых пятнах. Лифт казался пастью чудовища.

Внезапно, прямо над дверью лифта, встроенный в стену светодиодный индикатор «Этаж» – маленький, никому не нужный экранчик – погас. На секунду. Затем загорелся снова. Но не цифрами.

На нем горело одно слово, выведенное знакомым, устаревшим шрифтом:

ПОКА.

Затем погасло окончательно.

Зоя замерла. Слезы текли по лицу, но паника на мгновение отступила, смытая леденящим ужасом. Он здесь. Он смотрит. Он играет. «Пока». Не «Прощай». Обещание продолжения.

Роулинг, не заметивший мерцания экранчика (его внимание было на Зое), грубо взял ее под локоть.

– Хватит истерик! Лифт, Реннер! Быстро!

Кибер-телохранитель нажал кнопку. Двери разъехались. Роулинг почти втолкнул Зою в кабину. Реннер вошел следом, заняв позицию у панели. Двери закрылись. Лифт плавно тронулся вниз.

Зоя прислонилась к холодной стенке, закрыв глаза. В темноте под веками горело слово: ПОКА. И воспоминание. Внезапное, яркое. Школьный коридор. Темнота. И она, прижавшаяся к стенке, как сейчас. А над ней – точно такая же световая панель этажа, внезапно погасшая. Тогда это был сбой. Или чья-то шутка. Ей было страшно. Очень страшно.

ШЭД помнил. Он помнил все. И он только начал свою «Очистку». Следующая цель была уже выбрана. И она знала, где. Там, где началась ее боль.

Школа.

Оперативный центр киберотдела напоминал сердце улья, пронзенное электродами. Флуоресцентный свет лизал полированные полы, отражаясь в десятках мониторов, где мигали карты города, водопады кода и лица подозреваемых. Воздух гудел от вентиляторов серверных стоек, перекрываемый резкими командами Роулинга и треском клавиатур. Зоя сидела за своим «защищенным» рабочим местом – островком относительной тишины за звукопоглощающими панелями – но стены давили. Каждый взгляд техника, каждый шорох жилета был иглой под кожей.

«Голем» Реннер стоял в двух шагах, его кибернетический глаз с холодным красным огоньком сканировал помещение с методичностью метронома. Надзиратель. Тюремщик в броне из мышц и титана.

– Петрова! – Голос Роулинга разрезал гул, как нож. Он подошел, швырнув перед ней планшет. На экране – кристально четкое фото Майлза, сделанное камерой автовокзала в момент, когда он бежал от щитка. – Аннабель Крифт из «Омниос» уже назвала его «ключевым подозреваемым» в утреннем ЧП. Ее люди роются в «Код-Свалке». Если найдут его раньше нас…

Зоя сглотнула ком в горле. На фото Майлз выглядел испуганным щенком, а не террористом. Ее вина. Ее война.

– Он невиновен, – прошептала она, отводя взгляд. – Он остановил его.

– Его? – Роулинг наклонился, опираясь руками о стол. Его дыхание пахло крепким кофе и напряжением. – Твоего призрака? Того, что оставил нам «пока»? Докажи. Где он сейчас? Что он замышляет?