Говорят, все наши сны – это результат действия нашего подсознания. Мне просто очень хочется, чтобы Альберт был со мной рядом не только во сне, вот мой мозг и играет со мной. Это все просто сон, только сон.

Я чувствовала, что раскисла. Слишком большое напряжение последнее время, слишком много событий в один момент. Нужно собраться. Раз уж кто-то там наверху решил меня вернуть сюда, я ему докажу, что я не игрушка. Мало ему было поломать меня? Ну уж нет, не дождетесь.

Очень хотелось показать небу кукиш, но я сдержалась, понимая, насколько смешно бы при этом выглядела. Пусть даже меня никто не видит.

Небо постепенно начало сереть, смысла дальше оставаться на дереве я не видела, тем более что странные ночные звуки стихли. Зато на весь лес разлилась радостная птичья трель.

Осторожно спустившись, я побрела в предположительно прежнем направлении. Предположительно, потому что отлично помнила, что скаут из меня никакой, а в какую сторону я бежала, могла лишь догадываться по тому, с какой стороны подходила к дереву, приютившему меня на ночь.

Хоть с каждой минутой становилось светлее, шла я не спеша, стараясь ступать как можно осторожней, прислушиваясь к каждому звуку.

Очень уж не хотелось быть найденной и вновь превращенной в груз.

Может, и стоило поспешить, но я больше надеялась на свои глаза и слух, чем на выдержку своих ног. Тем более что огромные сапоги начали натирать мне ноги, и, стараясь хоть как-то исправить это положение, я напихала в них пучки травы. Но сильно это мне не помогло.

Впрочем, лучше мужские сапоги не по размеру, чем мои родные, но на шпильке.

Солнце поднялось уже довольно высоко, когда я вышла на небольшую полянку.

Вышла и тут же вернулась назад.

Я в своей жизни повидала многое, но вот такое видела впервые.

К горлу подкатила тошнота, а нос отчетливо уловил запах свернувшейся и уже начавшей разлагаться под полуденным солнцем крови. Жужжание насекомых, слетающихся на приторный запах, добавляло картину. А раз слетаются насекомые, значит, и остальные желающие полакомиться падалью скоро явятся сюда.

Мысль отрезвила, заставила зажать нос и все же осмотреться.

И лучше бы я этого не делала, потому как шалашик с откинутыми ветками и сумки, подозрительно похожие на ту, что сейчас висела у меня на плече, и одеяла – все это наводило на очень нехорошие мысли. Боясь окончательно увериться в увиденном, я подошла ближе к тому месту, где ночью, судя по звукам, которые я тогда слышала, стояли лошади.

Глядя на то, что осталось после лошадей (уж не знаю, сколько их штук было) и моих грузчиков, я все больше и больше убеждалась в одном: это не волки.

Дикие животные умны, хитры и бережливы. В первую очередь в отношении своих сил. Они не будут перемалывать тела жертв как мясорубка. И уж тем более разбрасывать то, что получилось, по всей округе.

Осторожно, чтобы не испачкаться и не привлечь уже к своей персоне новых хищников запахом чужой крови, я порылась в сумках, до которых не смогла добраться ночью.

На этот раз моим уловом стала довольно объемная сумка с продуктами, старенькая, потертая и потрепанная карта, и тесак, напоминающий земное мачете. А еще лук и стрелы.

Хоть управляться с ними я не умею, другого оружия я не нашла.

Взвалив все свои находки на свои уставшие плечи, я поспешила убраться подальше.

На этот раз я старалась идти более-менее прямо, помня о правиле правой ноги, и стараясь не забывать о солнце, а точнее, о том, с какой оно стороны. Не очень хотелось снова сделать крюк и вернуться на злополучную поляну.

Тем более что со мхом мне разобраться не удалось. Его либо не было, либо он рос со всех сторон дерева.