– Я тоже! – Эрел поднял голову, ткнул мне пальцем в грудь и быстро заговорил: – Я тоже подумал, что это словно шоу этого… как его…

– Трумана, – подсказал я.

– Да, точно! – кивнул воин. – Ты вот тоже не в курсе происходящего, но мы же с тобой вдвоем в этой телеге оказались! Может, это не просто так? А они все смотрят за нами сейчас!

Он поднял голову и оглядел стены и своды пещеры, словно пытаясь понять, где скрываются все эти невидимые зрители.

– Я дозвонился, – поспешил сообщить я, пока у парня окончательно не поехала крыша. – Через три часа перезвоню, и все прояснится. Нужно подождать.

– У меня есть коньяк. – Эрел полез в сумку и вытащил из нее пузатую глиняную бутыль.

– Хорошая идея, – кивнул я. – Выпить нам точно не помешает…

Эрел оказался родом из Чехии, играть начал три года назад, когда его отец тут, в «Арконе», нашел ранее не открытый данж и выгодно продал информацию о его местонахождении какому-то клану. Стандартная, в общем-то, история. Первое прохождение подземелья дает очень серьезные бонусы всем прошедшим его игрокам конкретно и всем остальным членам клана в частности. Помимо того, предметов с мобов при первом прохождении выпадает больше и их качество значительно выше. В «Арконе» даже существует неофициальный прайс-лист на такие находки, однако окончательную цену всегда объявляет нашедший. Как бы то ни было, вырученных денег их семье хватило на приобретение дома на Кипре и покупки четырех капсул последнего поколения.

Сам Эрел был таким же фанатом расы дроу, как и моя Даша. Три года он повышал репутацию со Старшим Домом Медоран, выполняя нудные и часто повторяющиеся квесты, и вот сейчас везет какие-то письма в Раху – небольшой городок, сотней километров восточнее Зул-Гиита, чтобы там завершить финальную линейку квестов. На мой взгляд, ничего более унылого и скучного, чем подобные занятия, не придумать, но, по словам парня, после вступления в дружину Дома мир заиграет для него новыми красками. Ну да… Из серого превратится в коричневый! Очешуительная перспектива!

Больше никаких подробностей из жизни Эрела я не запомнил, потому как мне они были неинтересны. Просто кивал и думал о своем. Вернее, пил и тупо пялился на трещины в обшивке фургона. Парень своими бесконечными разговорами отгонял наползающий страх, а я… Я не знаю… Попробуй себя заставить не думать о белой обезьяне, и эта тварь ни на секунду не исчезнет из твоего воображения. Если мы умерли, то кто мы тогда есть? Затухающее сознание или жизнь длиной в сотни миллионов лет? Если первое, то картинка скоро погаснет, если второе… И что помешает искину выключить нас в любой момент времени? Не знаю… Хочется верить, что это все-таки сбой. Майк скоро все прояснит, но мне до жути страшно ему звонить, до холодного пота страшно…

Алкоголь в «Арконе» на организм действует в несколько раз слабее, но коньяка у Эрела было много, и часа через полтора я действительно почувствовал себя лучше. Рассказы парня уже не вызывали такого уныния, тоннель, по которому ехал караван, больше не выглядел мрачным, а при взгляде на молчаливого возницу не возникало желания залепить ему в спину комбо и потом отрезать башку, как это обещал нам его непосредственный начальник. Фургоны катились с приличной скоростью, эхо бежало где-то далеко впереди. Разговаривали только мы, возницы и сопровождающая караван стража словно превратились в картонные декорации, а рофы, мерно качая на ходу своими массивными лобастыми головами, казалось, прислушивались к сбивчивому рассказу Эрела.

Странно еще было то, что меня совсем не напрягали нависающие над головой тонны породы. Словно куда-то еду в московском метро. Я чувствовал себя так, будто ничего необычного не происходит. А ведь машинисты метро проходят жесточайший психологический отбор, потому как ежедневно смотреть в черноту тоннеля – не самое лучшее, с точки зрения человеческого мозга, занятие. Но там станции через каждые пару минут, а здесь некоторые «трассы» тянутся на многие километры. И ведь никакого дискомфорта, хоть убей, не ощущаю. Даже наоборот: сквозь страх перед случившимся пробивается какое-то странное щемящее чувство, словно вернулся после долгой отлучки домой.