– Юлечка, я пылесошу, – крикнул он мне, как только я вошла.

– Я вижу, папа. Более того, я искренне это ценю!

Он порозовел, расправил плечи, ожидая слушать похвалы дальше, но у меня зазвонил мобильный.

– Папа. Выключи пылесос.

Он сразу обиделся, как человек, который работал в первый раз в своей жизни:

– Ну, вот…

Ушел, волоча мертвый пылесос за собой, ухватив тот за гусиную шею.

– Назовите номер вашей карты, – сказал мне голос в трубке.

– Ага, щас, – ответила я весело.

– Ваша карта привязана к телефону? – голос показался мне знакомым. – Так, здесь мне подсказывают, привязана.

Мой телефон звякнул. Голос в трубке продолжил:

– Только что мы перечислили вам компенсацию.

– За что? – спросила я, до конца не понимая, что происходит.

– За ожидание.

– Какое ожидание? – я всё еще ничего не понимала.

Голос в трубке стал нервным:

– Накануне. Собеседование. Соображайте быстрее! Это уже начинает раздражать!

И тут я поняла. Они решили заплатить за ожидание у олигарха. Как мило с их стороны.

– Спасибо, – говорю. – Я вспомнила. А остальным?

– Только вам. Возмутились только вы.

На том конце положили трубку. Тут же крутился папочка, картинно перекладывая трубку пылесоса из руки в руку.

А я посмотрела на сумму и офигела порядком. За такие деньги я бы согласилась ждать собеседования каждый день.

И потом, кто-нибудь из вас слышал о том, чтобы у олигархов просыпалась совесть?

Младенец надрывался, как в последний раз, рыдал, как перед концом света. Заставить замолчать его было невозможно.

Когда из квартир начали выглядывать люди, Миша решил перенести ребенка в машину.

– Только не в сумке! – закричала Ира.

– Что ж я, дурак что ли? – сказал Миша.

Он в руках перенес ребенка в автомобиль. Закрыл дверь. В салоне сразу не осталось места. Крик заполнил собой всё пространство.

– Он плачет! Плачет! – Ира задыхалась от волнения.

– А то я не вижу! – сказал Миша раздраженно.

– Так сделай что-нибудь!

– Что мне сделать?!

– Я не знаю! – почти прокричала Ира. – Верни его цыганке!

– Ты дура, что ли?! Где я ее найду? – Миша выразительно посмотрел на сожительницу.

– Я не знаю, – Ира выходила из себя. – Мне плевать! Убери его!

– Может, это девочка.

– Мне все равно! – казалось, Ира сейчас взорвется. – Чего она хочет?!

– Она орет. Я не знаю. Ей что-то не нравится.

– Что не нравится?

Лицо ребенка было красным и сморщенным. Слезы стояли в глазах, как в маленьких лужах.

– Знаю, что ей не нравится, – сказал Миша.

– Что? – спросила Ира.

– Ты!

Миша, торопясь, расстегнул кнопки на конверте и комбинезоне. Ребенок продолжал надрываться.

– Опа! – сказал Миша.

– Что там? – Ира вытянула шею.

– Сама посмотри.

– Я не хочу смотреть, – Ира втянула голову, как черепаха. – Ты мне так скажи.

– Ну, во-первых, это мальчик, – сказал Миша с чувством превосходства. – А во-вторых…

– Что? Ну что там?

– Мальчик обкакался, – сказал Миша торжественно.

– Точно, – кивнула Ира. – До меня дошел запах. Буэээ. Ты сделаешь что-нибудь?

– Не, – сказал Миша. – Это женское дело.

– Ну, нет! – Ира умудрилась в тесном салоне автомобиля упереться руками в бока. – Убираться – женское дело! Извращенный секс – женское дело, ясно! А чужой ребенок – это вообще не женское дело!!!

Миша выразительно посмотрел на Иру:

– Ты можешь успокоиться?

Детский крик вынимал душу.

– Не могу. Я не могу успокоиться. Не буду. У меня нога!

Миша откинулся на водительском кресле и сказал:

– Тогда он будет орать.

В окно машины постучали. Ира и Миша повернулись на стук одновременно и одновременно похолодели.

– Менты! – сказала Ира тихо. – Нам конец!

Полицейский постучал в окно еще раз. Младенец затих, словно осознал создавшуюся ситуацию.