Водитель противно погудел сиреной, и машина вырулила на разделительную полосу, объезжая пробку.

– Это правда? – Долгов оторвал глаза от статьи.

– Проверяют. Факты искажены, конечно, и цифры преувеличены. Но процентов сорок – достоверно. Еле успели тираж остановить, чтоб народ с ума не посходил. – Астафьев повернулся и показал глазами вверх: – Сам директиву спустил.

Максим переваривал услышанное. Просто мракобесие какое-то.

– Сколько? – спросил он наконец. Астафьев помолчал, прежде чем ответить.

– Около ста пятидесяти. Это уже точные, подтвержденные данные. Скорее всего – больше.

– Да это ж катастрофа! – выпалил Долгов. – Александр Вадимович, это же скандал международный!

Запиликал мобильный. Астафьев схватил телефон и придавил к уху:

– Да. А?… Знаю я! Мы через полчасика будем, сначала в Крылатское заедем… Что? Ладно.

Он дал отбой.

– Зачем в Крылатское? – тут же спросил Максим.

– Там одно из… – Он запнулся. – В общем, сам понял.

– Только в Москве?

– Нет, по всему миру. Если б лишь в России – церберы из МОКа нам бы уже башку отвернули.

Максим потер руками лицо, соображая.

– Это похищения или… убийства? – поинтересовался он через минуту.

– По всей видимости, похищения, – ответил Астафьев. – Ни одного тела не было обнаружено – ни останков, ни вещей, ни следов. Хотя гэбэшники могут не распространяться, они информацией, сам знаешь, как не любят делиться… И ни звонка, ни намека, главное! Выкупа никто не просит, требований не выдвигает… Прямо скажем, какой-то идиотизм. Бессмысленная попытка срыва Олимпиады. Я понимаю, если б устранили спортсменов одной страны – тогда можно было бы заподозрить политиков. Или людей, занимающихся каким-нибудь одним видом спорта, – тоже можно было бы зацепку поискать… Но ведь такое ощущение складывается, что без разбора… отсеивали.

– Разве такое возможно? Ведь что-то должно связывать людей, которых похитили? У организаторов преступления должен был быть хоть какой-то мотив.

– Мотив? – Астафьев вновь повернулся и посмотрел на Долгова каким-то рассеянным взглядом. Радужка одного глаза у него была светло-коричневая, а другого – зелено-голубая. – Мотив абсолютно не понятен.

– Но зачем тогда? – непонимающе пожал плечами Долгов.

– Мотива нет. А вот связь между исчезнувшими людьми все-таки есть. Просто ее не сразу видно.

– Удаляли сильнейших в своих видах спорта? – предположил Максим, чувствуя, что попал в точку. – Неужели газетчики не прогадали с заголовком, Александр Вадимович?…

Астафьев вздохнул и отвернулся. Пробормотал:

– Именно. Практически все эти спортсмены – претенденты на медали и призовые места.

Через оцепление возле велотрека в Крылатском их «БМВ» просочился не без труда. Расследование вели федералы, среди которых практически не было знакомых Астафьева. Мерзковато-вежливые люди в костюмах долго изучали удостоверения, заглянули в салон, попросили открыть багажник и лишь после этого пропустили.

– С кем бы мы могли поговорить о случившемся? – холодно спросил Астафьев, засовывая свою ксиву обратно в портмоне. – Хороший здесь?

Крепкий парень лет двадцати пяти почесал подбородок.

– Это руководитель управления информации, что ли?

– Да.

– Его нет. Он на другом объекте. Обратитесь вон к тому мужчине с коричневой папкой в руках. Его зовут Владимир Иванович. Он из пресс-службы МВД.

Последнюю фразу парень произнес с едва ощутимой ноткой презрения.

Астафьев кивнул и поднял стекло. Машина тронулась.

– Только косовороток не хватает. И черного воронка рядышком, – сказал Максим.

– Жлобы, прямо скажем, – выцедил Астафьев. – И снобы. Даже не знаю – чего в них больше.