С его вытянутой руки сорвалась какая-то грязно-серая молния, после попадания которой Лхудо мгновенно покрылся открытыми, пузырящимися сукровицей язвами. Боли, которой он ощутил при этом, просто не могло существовать, старший советник раскрыл рот, чтобы завопить благим матом, но не смог издать ни звука. Толстяк рухнул на мостовую и принялся извиваться, мечтая только об одном – беспамятстве. Но древнее темноэльфийское заклятие для казни особо провинившихся не позволило ему потерять сознание, преступник должен был прочувствовать наказание полностью. Ему предстояло умирать около декады, и подойти к нему никто не сможет, пока насильник не издохнет. Что ж, собаке – собачья смерть.

Бургомистр затравленно смотрел на корчащегося на мостовой помощника и тихо плакал, его всего трясло. В голове набатом гремело: «Ну что же ты натворил, Лхудо?! Как ты мог так опростоволоситься?! Опытный же человек!».

– Скажите, зачем вам это все понадобилось? – подошел к нему Иван Афанасьевич. – Для чего нужно было превращать Рангедорм в преддверие ада? Чего вы этим добивались? Сделали бы наоборот жизнь в городе сытой и безопасной, вас бы население на руках носило! Зачем вам это было нужно?!

Зачем?! Он не понимает? Ну да, поди объясни такое. Не оставили им выбора, не оставили! Он и сам завидовал бургомистрам других городов, который действовали именно описанным образом, и все у них получалось. И население их любило и уважало! А не ненавидело, как его. Но они же не поймут! Или… Ведь это шанс на спасение, до сих пор с магами высшего уровня сталкиваться не доводилось, они обходили Рангедорм десятой дорогой. Почему-то. А эти трое вообще мастера абсолюта, вон какая у них черно-белая аура, от одного вида которой всего трясет.

– Попробовали бы вы ЕМУ возразить! – решив, что или пан, или пропал, выдохнул бургомистр. – Я бы тоже хотел покоя и радости, но ЕМУ нужны боль, горе и кровь!

– Уйдо, ты это слышал? – повернулся к упомянутому Иван Афанасьевич. – Тут, похоже, дело не такое простое, как нам казалось.

– Кто такой ОН? – резко спросил старый боевик.

– Мы не знаем! Он приходит к нам во сне! И приказывает! Если не подчинишься, то нестерпимая боль в наказание! А потом и смерть! Мы пытались найти магов, способных помочь, даже сноходцев звали, но никто ничего не нашел, а на следующую ночь снова приходил ОН и устраивал нам такое, что… – бургомистр рухнул на колени, заливаясь слезами отчаяния. – Умоляю, помогите избавиться от этой адской твари!

– Он не лжет, – повернулся к директору профессор Маор. – Я действительно обнаружил в его ауре слабые следы воздействия инфернальной сущности. Но какой именно пока понять не могу. Чтобы выяснить потребуется серьезный ритуал, я немедленно приступаю к его разработке. А вы пока соберите минимум шесть человек, подвергавшихся данному воздействию. Лучше девять.

– Вы слышали? – повернулся к бургомистру Иван Афанасьевич. – Нужны те, кому, как и вам, ОН приказывал. Думаю, отыщем, кто это так развлекается, и покажем сволочи, где раки зимуют. Но вы после этого вернете город к нормальной жизни и прекратите весь этот кошмар.

– Да-да, конечно! – закивал тот.

– А я прослежу, – многообещающе усмехнулся Илья Петрович, досадуя про себя, что не сам не предположил возможного потустороннего воздействия. Решил, что это просто люди гнилые, а о том, что они могут оказаться марионетками, не подумал.

Бургомистр вместе со стражниками убежал в ратушу, и оттуда вскоре высыпало десятка полтора чиновников, смотрящих на магов с безумной, отчаянной надеждой. Те, впрочем, не обращали на них никакого внимания, готовясь к ритуалу прямо на площади. Велели страже очистить ее западную часть, дальнюю от портала, и сплавили камни мостовой в единый, очень ровный монолит, на котором сами собой начали проявляться сложнейшие гексаграммы и другие магические фигуры.