– Проясняется, проясняется… вот оно! – Кейн изучил показания и контуры, предоставленные корабельным сканером изображения. – Когда-то поверхность была расплавлена, но, согласно анализу, это было уже очень давно. По большей части это базальт, немного риолита, кое-где пласты еще каких-то вулканических пород. Сейчас все остывшее и плотное. Ни следа тектонической активности.

Он подключился к еще одной системе, чтобы глубже проникнуть в секреты покровов крошечного мира.

– Никаких ошибок. Мы точно знаем, что там прямо внизу и вокруг. Хорошее место, чтобы спуститься.

Даллас быстро это обдумал.

– Ты уверен насчет структуры поверхности?

– Она слишком старая, чтобы быть жидкой, – в голосе старшего помощника прозвучала нотка раздражения. – Я достаточно осторожен, чтобы вместе с составом уточнить и возраст материала. Думаешь, я рискну посадить нас в жерло вулкана?

– Ладно-ладно, извини. Просто уточняю. Я не проводил посадок без карт и маячков с тех пор, как учился в школе, так что слегка нервничаю.

– А все мы нет, что ли? – готовностью отозвалась Ламберт.

– Всем все ясно? – Никто не возразил. – Тогда давайте спускаться. Я заложу вираж, насколько получится при таком ветре, и постараюсь сесть максимально близко. А ты, Ламберт, внимательно следи за сигналами. Предупреди о расстоянии, если мы приблизимся слишком сильно. – В тесной комнате голос капитана звучал напряженно.

Поправки учтены, приказы отданы и исполнены верными электронными помощниками. «Ностромо» начал осуществлять постепенный спиральный спуск к поверхности, сражаясь с боковыми ударами и протестующими порывами ветра в черной атмосфере на каждом метре пути.

– Пятнадцать километров и снижаемся, – объявила Рипли. – Двенадцать… десять… восемь.

Даллас коснулся панели управления.

– Снижаем скорость. Пять… три… два. Один километр, – капитан повторил движение. – Замедляемся. Активировать посадочные двигатели.

– Есть, – Кейн уверенно работал со своей консолью.

– Теперь спуск контролирует компьютер, – отчетливое, громкое гудение заполнило мостик, когда Мать приняла управление на себя, контролируя последние метры спуска с такой точностью, на которую не был способен и самый лучший пилот-человек.

– Снижаемся на посадочных, – сказал Кейн. – Вырубите двигатели.

Даллас сделал последнюю предпосадочную проверку и перевел несколько переключателей в положение «ВЫКЛЮЧЕНО».

– Двигатели отключены. Подъемная четверка функционирует как надо.

Теперь мостик наполнила ровная пульсация.

– Девятьсот метров и снижаемся! – Рипли следила за собственной консолью. – Восемьсот. Семьсот. Шестьсот.

Какое-то время она продолжила отсчитывать расстояние в сотнях метрах, но вскоре перешла на десятки.

На пяти метрах буксир помедлил, зависнув на посадочных двигателях над окутанной ночной тьмой и терзаемой штормом поверхностью планеты.

– Выпустить распорки, – когда Даллас отдал приказ, Кейн уже выполнял необходимые действия. Из-под днища корабля, висевшего над невидимыми камнями, выдвинулось несколько металлических подпорок, словно лапки у жука.

– Четыре метра… уфф! – Рипли остановилась. Как и «Ностромо», чьи посадочные распорки соприкоснулись с неподатливым камнем. Массивные амортизаторы смягчили контакт. – Сели.

Что-то оборвалось. Возможно, сгорела вспомогательная цепь или возникла перегрузка, которую неверно скомпенсировали и не исправили достаточно быстро. Буксир ужасающе содрогнулся. Металл корпуса завибрировал, от чего по всему кораблю раздался душераздирающий металлический стон.

– Ничего не вижу! – заорал Кейн, когда на мостике погас свет. Поломка лавиной отдавалась в независимых металлических нервных окончаниях «Ностромо», и датчики громко требовали внимания.