– Кей, не говори лишнего! – сорвался генерал. – Не трогай Алекса. Хорошо? Мне и так кажется, что это я повинен в его болезни и смерти. Не береди мою рану. Давай не будем больше касаться этой темы. Главное, ты не плачь.

– Уже не плачу.

– Умница, – Айк убрал с ее глаз застывшие слезинки.

Девушка благодарно прижалась к руке, пахнущей все тем же дорогими табаком – она так и не запомнила его названия.

– Поверь, дорогая, – Айк обнял Кей. – Я страдаю не меньше тебя, что не могу быть всегда с тобой. Но так надо. Такова жизнь главнокомандующего. Я не принадлежу себе. Я принадлежу Штатам. Это не бравада, Кей. Это мои реалии, – в голосе слышалась тревога.

– Хорошо! Как скажете, господин генерал армии. Тема закрыта.

Айк скривился.

– Еще по стойке смирно стань! Не ерничай. Мы знакомы более двух лет.

– У тебя неприятности, Айк?

– Почему ты это спрашиваешь?

– Чувствую по голосу, по настроению.

– Не знаю. Предчувствие плохое. Сегодня заходил генерал Стронг с докладом. Просмотрели все наши позиции. Готовим наступление. А предчувствие плохое.

– Айк, ты доверяешь Стронгу?

– Почему ты поставила так вопрос? – Эйзенхауэр насторожился, приподнялся с подушки.

– Почему?.. Да потому что он напыщенный гусь. Его машинистки так называют.

– Его не надо любить. Он требовательный и знающий дело генерал. У тебя с ним произошел конфликт?

– Нет, нормально. Просто спросила, – Кей на секунду отвернулась, сглотнула обидный комок, подкативший к горлу. В ирландской свободолюбивой душе кипели обида на Айка и гнев на упыря Стронга. Но она сумела подавить вырывавшиеся эмоции. Идет война. Надо держаться. – Что-то душно. Открой, пожалуйста, балкон.

– Хорошо. Ты в порядке?

– Да, милый, не беспокойся. Со мной все хорошо. Я прежняя Кей.

– Замечательно.

Щелкнули шпингалеты. Сырой декабрьский воздух ворвался в спальню.

«Рано туманы пошли, – подумал генерал. – До Рождества продержатся. Надо поговорить с Теддером, пусть готовит самолетный парк. Самое время… Однако зябко…»

– Будем спать! – генерал нырнул в постель, отвернулся от Кей.

– Спать? Нет, милый генерал. Не спать! – игриво улыбнулась девушка, стянув с него одеяло. Свежий воздух взбодрил ее, отодвинул вглубь душевные переживания. – Я обещала сделать тебе массаж. Ложись на спину.

Кей вскочила на Айка, как лихая амазонка, и сжала бедрами.

– Сегодня ты в моей власти, а не во власти войны. Думаю, это гораздо приятнее, чем общаться с Монтгомери. Кто знает, удастся ли еще вот так свободно быть в роли неформальной жены генерала Эйзенхауэра.

Кей грациозно выгнула спину и обожгла Айка налитыми прохладными сосками…

…Раздался тревожный длительный звонок. Кто-то незамедлительно требовал главнокомандующего. Настырное дребезжание повторилось. Когда телефон зазвонил третий раз, в белоснежной спальне Людовика XIV подняли трубку.

– Генерал Эйзенхауэр, слушаю. Что?.. Когда?.. Немедленно машину в Версаль!..

Сечет колючий декабрьский дождь. Дворники вездехода исступленно сбивают ледяные струи. Второй час, попав в непогоду, машина с номерами генштаба сухопутных сил пробивается на юго-запад в сторону Бад-Наухайма.

Рядом с водителем «Хорьха» старший лейтенант вермахта. Воротник приподнят, фуражка заломана. Взгляд жесткий, сосредоточенный. Он ссутулился из-за высокого роста, прижался к холодной двери. В руках офицера карта дорог земли Гессен.

Приземистый унтер-фельдфебель с залихватским чубом уверенно крутит баранку. Время от времени искоса поглядывает на офицера. Заговорить боится. Ганс Клебер – новый адъютант, не любит беззаботной болтовни.