– Долго ещё возюкаться будете? Так и завтра не управимся! И всё Восьмое марта тут проторчим!
– Сделаем! – крикнул в ответ Егор, смахнув с лица грязные потоки пота грубой брезентухой рукава.
– Сделаете, как же! – Хорёк посмотрел на часы, не успеть! Он сплюнул и рванулся к турбине, рассуждая: «Времени прошло порядком, пар должен конденсироваться». К такой-то матери всю технику безопасности! Велико дело – сальники набить! Снять задвижку, заменить прокладку, а потом стой себе, набивай сальники! Нечего тут рассусоливать! Соображениями своими он не поделился ни с кем. Пусть ребята откручивают. Может, как раз выпустят давление, всё легче работать.
Пока Егор сгорал от стыда, глядя на вкалывающего пенсионера, бригадир уже скомандовал Тихоне:
– Откручивай!
– Мужики сняли давление?
– Снимут!
– Ещё не сделали?
– Откручивай, как раз успеешь!
– Так сорвёт же задвижку! Вот, и не остыла ни грамму! – Тихоня потрогал трубу.
– Отойди! – пихнул его Хорёк. – Сам откручу!
Но у самого не получалось. То ключ не тот взял, то гайку сдвинуть с мёртвой точки не смог. Тихоня постоял, посмотрел, да и отобрал инструменты у бригадира.
Когда он открутил болты, сквозь появившуюся щель засвистело. Бригадир подошёл ближе. Увидев, что болты держатся на честном слове, но крышка задвижки как прилипла, он ухватил вентиль и сдёрнул.
Тихоня инстинктивно отпрянул, а Хорёк заглянул внутрь зияющей трубы. Свист нарастал. Тихоня обеими руками пихнул бригадира в лицо, отбросив его назад. Хорёк упал на спину, больно ударившись затылком. Каска треснула треугольником. В негодовании он вскочил, но ничего не увидел. Вырвавшийся на волю пар разошёлся по всему цеху!
– Об-тъегайку! – вскрикнул дед Никола. – Они с ума сошли! Давай лом, быстро!
Егор подал. Вдвоём воткнули ломик в щель под крышкой шара, раздался чмокающий звук, и исчез пар.
– Козлы генеральские! Какой идиот разобрал задвижку? – надрывался дед Никола на бегу. Следом мчался Егор.
У разобранной задвижки, скрючившись в три погибели, сидел Тихоня.
– Ты?
– Я.
– Вот зубы бы тебе пересчитать! – злился дед Никола. Увидев руки Тихони, он умолк. А потом заорал ещё громче: – Немедленно в медпункт! Немедленно! Отведи его, Егор!
– Чего ты руками туда полез, дурак?
– Начальству виднее, – не разжимая рта от боли, сказал Тихоня. Его кисти набухли. Вспузырившаяся кожа на глазах у всех слезала с пальцев. Тихоня размахивал кистями. Слабые потоки тёплого воздуха ненамного притупляли боль. Егор схватил ведро, набрал ледяной воды и нёс его перед пострадавшим, заставляя Тихоню время от времени опускать руки в воду.
– Спасибо, так намного легче! – благодарил Тихоня.
Они дошли до слесарской. Егор позвонил в медпункт. Рабочее время медсестры окончилось. Егор закурил сигарету, сунул её в зубы больному:
– Не думаю, что будет легче, но покури! – он схватил аптечку, распотрошил её.
– Достань бинт! – попросил Тихоня.
– Какой бинт? Ты что? Анальгин вот, хапай горсть, пей!
Тихоня так и сделал. Две минуты спустя, он реже опускал руки в ведро. Егор осмотрел обожжённые кисти.
– Хорошо, что ничего не прилипло из одежды!
– Чё ж хорошего? – криво улыбнулся Тихоня.
– Гнить не будет, вот что! – сказал Егор таким тоном, будто полжизни видел паровые ожоги.
– Может, мазью? – предложил Тихоня.
– Нет! Лучше ещё анальгину! Скоро приедет «скорая», и в больницу!
– Не надо в больницу! – заупрямился Тихоня.
– Дурак что ли? Или боишься?
– Руки не отрежут?
– Да ты что! Кто из-за кожи руки отрезает? Как тебя угораздило пихнуть руки в пар?
– Кожа слезает, – сказал Тихоня, глядя на руки.
– Пускай! Новая нарастёт! – утешал товарища Егор.