– Внутренний голос требует убивать, – признался я.

– Понятно… – Она ласково гладила меня по руке. – Это ничего, родной, скоро пройдет…

– Полагаю, Никита Андреевич, мне придется увеличить ваш гонорар, – вкрадчиво сказал Якушин.

– Конечно, – кивнул я, – на достойные похороны.

– Фу… – выдохнула Варвара и расслабилась. – Отпустило, твою-то мать…

– Кстати, насчет моей матери, – вспомнил я. – Надеюсь, вы ей не сообщали о моей безвременной кончине?

– Нет, твоей маме не сообщали, – замотала головой Варвара. – Непросто это, Никита, решили подождать до утра.

– Вот и славно, и не сообщайте.

– Хорошо, не будем.

– Да, Никита Андреевич, – сказал Якушин, – до вашей мамы печальная весть не дошла – и слава богу. Но вашей помощнице Римме Казаченко Варвара позвонила незадолго до вашего эффектного появления, и, полагаю, эта новость ее не обрадовала.

Вот черт! Я вскочил со стула, схватил свой телефон. Разрядился! Некому воткнуть в розетку. Я требовательно уставился на Варвару. Она смутилась, суетливо полезла в сумочку за своим смартфоном.

– До утра не могла подождать?

– Прости, но мы же не думали, что к утру ты оживешь. Да, наверное, ты прав, надо было подождать, дать человеку выспаться. Но я не смогла, а Сергей Борисович не успел меня остановить. Она плакала, Никита…

Надеюсь, не от радости. Я набирал номер по памяти.

– Да, Варвара, слушаю… – голос моей помощницы звучал глухо, но уже не сонно.

– Это не Варвара, – отрезал я. – Римма, ради бога, прости всех нас, произошла чудовищная ошибка. Все в порядке, новость о моей смерти можно отозвать, она не соответствует действительности, это нелепое недоразумение…

Римма помолчала и задала убийственный в своей простоте вопрос:

– Это кто?

– Это твой работодатель Никита Ветров, – терпеливо завел я старую шарманку. – Все в порядке, я жив. Считай, что эта неприятность произошла с моим однофамильцем, а в морге все перепутали. Варвара поспешила, погорячилась, понимаешь?

– Но это не твой голос… – она все еще сомневалась.

– Как это не мой? – возмутился я. – А чей, позвольте спросить? Римма, кончай выделываться, это я!

– Вот теперь, кажется, узнаю… Подожди, это точно?

– Да! – рявкнул я. – Можешь не сомневаться.

– А кому претензии предъявлять? Ну, сам понимаешь, за моральный ущерб и все такое…

– Я позднее предоставлю подробный список. Ты не звонила моей маме?

– Никита, я незнакома с твоей мамой.

– Вот и отлично, не звони. Не забудь, что утром на работу. Разрешаю опоздать на два часа. Все, спи… если сможешь.

Я отключился, перевел дыхание. Варвара с Сергеем Борисовичем выразительно переглянулись – да, это точно он. Пациент скорее жив, чем мертв.

– Никита Андреевич, если не возражаете, я позвоню медикам, мы должны им сообщить о вашем чудесном исцелении, вы понимаете… – Якушин помялся, – такое не каждый день случается. Нужно провести полное обследование, сделать ЭКГ, ЭЭГ…

– Давайте не сейчас, – взмолился я. – Позднее. Клянусь, Сергей Борисович, я не сбегу.

– Хорошо. – Якушин помедлил. – Я распоряжусь об отмене мероприятий… вы понимаете каких. Хотя, подозреваю, что Лариса уже всех обзвонила и дала соответствующие распоряжения, м-да… – Сергей Борисович не сдержался, прыснул. – Ладно, медиков вызовем позднее. Рассказывайте, что с вами приключилось. Кофе хотите? Есть булочки – на предмет пожевать…

– А у меня есть желудок, – вздохнул я. – На предмет вывернуть его наизнанку.

Я снова курил, повествовал о своих злоключениях. Они уже тихо зеленели от моего дыма, но пока что терпели.

– Это полная версия? – спросила Варвара.

– Полнее некуда.

– Все правильно, – откашлявшись, начал Якушин. – Типичные внетелесные околосмертные переживания. Вам было радостно, спокойно, вы испытывали чувство гармонии. Считали себя способным проникнуть в суть мистических и религиозных событий. Но вместе с позитивными переживаниями многие люди, перенесшие состояние клинической смерти, описывают адские картины огня, какие-то устрашающие сцены, видели людей в состоянии страдания. У вас ничего такого не было?