Как объяснять Марине, если сам до конца не понимаю, что за пиявки завелись в голове младшего и высосали ему мозг?

В сердцах стукнув кулаком о стену, я задумчиво проследил, как ткань регенерирует. Мои пальцы заживали гораздо быстрее, чем у других иераклионцев. Люди считают нас демонами, не понимают нашу суть, боятся. Небеспочвенно. Но мы не так безжалостны, как они думают.

Я другой – я слишком монстр даже для своего народа.

Однажды Марина об этом узнает. Есть надежда, что она по-другому смотрит на мир и не станет меня бояться, почему-то не хотелось видеть страх в ее глазах. В ее мире нет магии. Любопытно, что Марина скажет, узнав, кем по сути являются иераклионцы?

Поднявшись наверх, я обнаружил, что Марина сидит на столе, щелкает пальцами, сердито разглядывая ауроцетуса под потолком.

– Он реагирует на освещение! – насмешливо подсказал я, забавляясь обиженным выражением милого личика. Точно как ребенок! – Чем меньше света в комнате, тем ярче горит.

– Да? А как выключить?

– Сказать. Мысленно или вслух. – Подал руку. Ничего не имею против того, чтобы смуглянка там сидела, но все же это стол, а не стул. Впрочем, может, в их мире столы именно для этого и предназначены? Другой мир, другие традиции. Понятия не имею, как ей объяснять наши законы и обычаи, если не знаю, что принято у них.

Марина отказываться от помощи не стала, смутилась и, поспешно извинившись, перебралась в кресло. Уже легче. Предметы мебели мы используем одинаково. С остальным разберемся.

Марина

Слезая со стола, я чувствовала себя неандертальцем, впервые увидевшим огонь.

Какой позор!

– Твой избранник и его избранница уехали, их не будет несколько дней. – Лир не стал заострять внимание на моем поступке. Весьма корректно.

Я бы точно сказала пару ласковых гостю, если бы тот полез на стол изучать люстру.

Несколько дней я могу потерпеть. Лучше провести это время в обществе Лира, чем с теми дамочками, что пытались меня продать.

А тем временем дома спасатели свернут поиски и объявят меня без вести пропавшей. Но с родителями еще месяц связаться они не смогут. Увлечение очередной духовной практикой увело их куда-то на острова Новой Гвинеи. В общем-то из-за их практик наши отношения испортились. Они верили в реинкарнацию и магию, я – в науку.

Теперь они путешествуют по тропическим лесам в поисках истины, а я пытаюсь осмыслить факт, что нахожусь в другом мире, где есть магия.

– Я постараюсь обрисовать тебе ситуацию в общих чертах.

Лир заметил мою кривую улыбку, пришлось пояснить:

– Мои родители помешаны на всем этом колдовстве, магии, возрождении души… Для нашего мира это странно. – Немного непривычно, что нужно постоянно смотреть в лицо собеседника, но, говоря вслух, я чувствовала себя увереннее.

– А во что ты веришь?

– В науку, – нервно усмехнулась, развела руками, – но это все сложнее. Я будто попала в сказку. Сияющие дельфины, подводные города, русалки.

– Русалки? – переспросил иераклионец.

– Энерийцы. В нашем мире есть легенды о похожих на них существах.

– Это неудивительно. Боги могут участвовать в создании нескольких миров. В разной степени, но это факт. У них есть любимые расы, порой они не создают их заново, а переносят в новый мир, однако те приживаются не везде. Энерийцы связаны с магией моря, если у вас ее нет или мало, они попросту вымерли.

Как мамонты. Законы эволюции сработали – выживет тот, кто может приспособиться к меняющимся условиям. А не сильнейший, как думает большинство людей. Сила не поможет, если тебе нечего есть или нечем дышать.

– Правильно, в нашем мире действуют те же законы, – согласился Лир, на которого я неосознанно направила мысли. – Это одна из причин, почему боги не возвращают обратно тех, кого забрали в другой мир. Если ты тут выжила, не умерла при переносе, обратно к условиям своего мира уже не приспособишься.