– Жаль, – огорчился следователь. – Но будем искать.

Как же, подумал Юра, взяли и сцапали. Чего проще?

Прошло два часа, прежде чем Юре и Нине было предложено расписаться «здесь и здесь».

– Если что вспомните, позвоните, – следователь вручил Юре визитную карточку. – Да и мы вас не забудем.

– В этом не сомневаюсь, – покорно улыбнулся владелец «Перекрестка». На самом деле Юра очень даже сомневался, что повод для встречи когда-нибудь возникнет, что налетчиков поймают и повяжут. Его, разумеется, могут вызвать, но лишь для проформы – что-то уточнить, дополнить, а заодно прощупать, не собирается ли пострадавший от бандитского налета Юрий Максимович Камзолкин поднимать волну и требовать следствие к ответу за бездеятельность. Не собирается… И дело отправится в архив.

– До свидания, – сказала Нина.

Минуту спустя они были одни. Юра задумчиво разглядывал дверь с выкорчеванным замком. Отмычкой не справились, отжать не смогли – доски дубовые, это вам не оргалит. Как же они ухитрились? Он присел на корточки, дабы разобраться, как взломщики решили сложнейшую техническую проблему по изъятию замка из гнезда, в котором он провел по меньшей мере сто лет.

– Трофимыча жалко.

Юра обернулся. Нина сидела в кресле и ворошила бумажный мусор, горбившийся на ее столе.

– Оклемается.

Как сказал следователь, вахтеру досталось по-божески. Погладили по голове носком с мелкой дробью, и будет с него. Легкое сотрясение с кратковременной потерей сознания. Большего не требовалось. А нашел Трофимыча сменщик, дежурящий в ночь, он и тревогу поднял.

– Знаешь, о ком я думаю? – спросила Нина.

– О «буденновских» усах? – высказал предположение Юра.

– О ком, – подчеркнула главный редактор издательства.

Юра усмехнулся:

– О Рае.

– Да! Я уверена, визит уборщицы, воспылавшей желанием навести у нас порядок, причем совершенно бесплатно, и ограбление – звенья одной цепи. Не сложилось утром, удалось вечером. А охотились они за рукописью Осина, теперь это очевидно.

– Жуткие подозрения терзали меня и раньше, – напомнил Юра.

Нина не приняла шутливого тона, более того, сказала жестко:

– Тебе не кажется, что в данных обстоятельствах легкомысленный тон не уместен? – И не дожидаясь согласия или протеста, продолжила: – Та страница на улице, которую мы подобрали на улице, не вывалилась, ее не потеряли, нет, и водитель не случайно затормозил как раз напротив того места, где она лежала. Все было просчитано! Я не удивлюсь, если наш разговор в машине прослушивался, и кто-то за секунды перед тем, как мы остановились у арки, аккуратно смял и положил на асфальт страницу из «Горизонтов грядущего». Мы должны были ее увидеть и мы ее увидели, должны были поднять, так и произошло. Без лишних слов нам намекнули, из-за чего именно разгорелся сыр-бор.

– Хлипкая конструкция, – осторожно заметил Юра.

– Они подстраховались. И вот тому доказательство.

Нина взяла за уголок лежащий на вершине бумажной горы лист и продемонстрировала мужу.

– Еще одна страница из рукописи Осина. Разлеглась на самом виду. И это уже не просто намек, это указание. Согласен?

– Пожалуй. – Юра выпрямился и подошел к жене. – Но если его оставили здесь, значит, он им не нужен, в нем нет ничего важного. Кстати, а что там?

– Сейчас прочитаю.

В крови и обмане женщина дивная

Взлетит в поднебесье.

Умна, величава, науки подвластны.

Страсть лишь сжимает сердце ее.

Когда в дальнем пути увидит обман,

Признает за правду все то, чего нет.

Страсть ей закроет глаза.

– Абракадабра, – поморщился Юра.

– Никакая это не абракадабра, – осудила мужа Нина. – Екатерина II и «потемкинские деревни»