Смотрю на свое отражение и понимаю, что это совсем не я. По ощущениям, на меня смотрит та самая Дарья, место которой я занимаю. В два шага преодолеваю расстояние до раковины, открываю холодную воду и, зачерпывая ее, пригоршней выплескиваю на свое лицо, пытаясь привести себя в чувство. Снова и снова повторяю это, периодически поднимая голову, всматриваясь в свое размытое отражение.

Тяжелые капли воды на дрожащих ресницах никак не дают мне рассмотреть себя, поэтому я подхожу к пластиковому лотку для бумажных салфеток и, выдергивая оттуда несколько штук, возвращаюсь назад, рваными движениями стирая с лица нехарактерный для меня, кричащий макияж. В который раз недовольно посмотрела на себя, подняла вверх руки и распустила волосы, несколько раз встряхнув головой, чтобы они знакомо рассыпались по моим плечам.

По приближающимся женским голосам понимаю, что вот-вот мое уединение будет грубо нарушено, поэтому, схватив еще пару салфеток, ныряю в кабинку туалета, закрывая за собой дверь на простенькую щеколду.

– Видела? – звонко щебечет одна из вошедших, – Марк сегодня сам не свой!

– Конечно, заметила! – вторит ей кто-то из девушек, – Дарья так неожиданно объявилась… Понятно, почему он так нервничает! Сегодня и она здесь, и любовница…

– А Ливия еще хорошо держится…

Затаилась, задерживая учащенное дыхание, прислушиваясь к женским сплетням, слыша, как снова хлопнула дверь, вновь впуская кого-то.

– А мы как раз о тебе! – снова затараторила первая. – Ливия, ты уже видела Дарью Беркутову среди приглашённых гостей? Она отлично выглядит. Судя по твоей первой реакции, для тебя, впрочем, как и для всех нас, ее сегодняшнее неожиданное появление – большая новость. Не думаешь, что твой Марк так же быстро бросит тебя, как подобрал?

– Подобрал? – с певучим акцентом иронично возмутилась вошедшая. – Я увела его у вас, птички, прямо из-под носа! Он всегда был моим и будет! Никому его не отдам!

– Да забирай! – отчетливо произнесла я, выходя из своей кабинки.

Без интереса посмотрела на стоящую у зеркала молодую мулатку – любовницу моего мужа, встряхнула головой и, цокая высокими каблучками, вышла за дверь, ни разу не оглянувшись.

***

Снова вошла в общий зал, но теперь смотрела на все и на всех уже другими глазами.

Свет от огромных хрустальных люстр больше не был так ослепителен, а многочисленные драгоценности, что сверкали в чересчур откровенных вырезах и на руках разодетых девушек, казались мне не такими поразительными и блестящими, как раньше, теперь напоминая обычные дешёвые стразы…

Сейчас не осталось того ощущения сказки, которое я испытывала, смотря на недоступное для меня богатство всех этих людей, наслаждаясь видом их показной роскоши через большие витринные окна фешенебельных ресторанов. Борюсь с желанием крепко зажмурить глаза и все вернуть назад, остаться там, на другой стороне, за их толстыми стеклами, и никогда не знать чудовищную непривлекательную изнанку шикарной жизни.

Остро чувствую на себе ледяной, недовольный взгляд так называемого, моего мужа, от которого по телу идут колючие мурашки, и мелкие, почти невидимые глазу, волоски встают дыбом, замерзая, покрываясь инеем. Поежившись, про себя чертыхнувшись, показательно отвернулась, так и не глядя в его сторону, не желая больше ни секунды оценивать его внешнюю безупречность, уже увидев крайне уродливое нутро этого монстра.

– Шампанского?

Я развернулась к подошедшему ко мне услужливому официанту и взяла с подноса высокий бокал с жемчужно-розовым содержимым. Покрутив его в пальцах, лишь поднесла к губам, делая вид, что пью, прячась за искрящимся стеклом его хрустальных стенок. Перебегая взглядом от одной беседующей группки людей к другой, словно бегло листала цветную, глянцевую обложку дорогого журнала, поэтому очень быстро нашла ту «стайку птичек», которая щебетала обо мне в женской уборной.