– Да потому, Александр, что они действительно моложе. И не любили, извините за высокий стиль.

– А вы, значит, сподобились…

– Совершенно верно. Но мне в отличие от вас тогда не хватило ума и силы воли сразу согласиться с неизбежностью разрыва. Я трепыхался, делал ошибки и в конце концов и женщину потерял, и карьеру загубил. А иначе почему я, по-вашему, после двадцати лет службы оставался коллежским регистратором?

– Действительно, но я в детстве просто не разбирался в вопросах чинопроизводства, а потом не обращал внимания по привычке. В общем, ваши действия я одобряю. Можете прямо сейчас начинать думать, какой классный чин вам больше нравится и какой орден к нему более всего подойдет. Кроме, разумеется, высших в империи.

Когда канцелярист ушел, я задумался. Да, если кто здесь и виноват, то исключительно бывший цесаревич, а ныне император Алик Романов, он же Александр Четвертый. И дело даже не в том, что я заранее не отдал приказ о недопустимости подобного. На то приказы и существуют, чтобы их нарушать. Но вот сейчас мне, например, захотелось выяснить, что за романтическая история приключилась в молодости с Петром Маркеловичем. Что, все случилось прямо как в песне – «он был титулярный советник, она генеральская дочь»? Не помешало бы узнать. И не от него, так как он беспристрастным тут быть не может. Так к кому обратиться?

Короче говоря, нужно еще одно подразделение, с моей канцелярией никак не связанное. Но способное быстро представить ответы на вопросы, касающиеся персон из той самой канцелярии. Причем желательно, чтобы ответы появлялись еще до того, как я успею задать вопросы.

После сообщения Петра Маркеловича я слегка воспрянул духом и перестал видеть все в черном цвете настолько, что смог внимательно, а не как до этого, выслушать очередной доклад военного министра Ванновского. Тем более что он был посвящен довольно интересной теме – итогам конкурса на магазинную винтовку для русской армии. Ее еще называли малокалиберной, потому как три линии действительно меньше, чем четыре, как у берданки.

Я, честно говоря, в этот вопрос до сих пор почти не вмешивался. Во-первых, потому, что не чувствовал себя таким уж крупным специалистом в оружейном деле. В конце концов, мосинка не так уж плохо служила русской армии более полувека. Во всяком случае, проигрыш Русско-японской войны произошел вовсе не из-за каких-то недостатков этого оружия. Кроме того, конкурс происходил тогда, когда я и без него был сильно занят, так что мне удалось только слегка помочь Мосину в его личных делах, и более ничего.

Рогачев по моему заданию узнал, что муж любимой женщины Сергея Ивановича зовется Николаем Арсеньевым, он потребовал за развод пятьдесят тысяч рублей и в данный момент находится в Санкт-Петербурге. После такой информации вопрос, заслуживает ли он уважения, отпал сам собой. В принципе, конечно, можно было бы ему заплатить, как это сделал сам Мосин в иной истории, но меня одолела жадность. Она прямо-таки вопила, что нельзя поощрять торговлю женами по таким диким ценам и вообще это аморально.

Я выбрал момент, когда начальник отцовской охраны генерал Черевин только-только похмелился и пребывал в полной гармонии с мирозданьем, и рассказал ему эту романтическую историю, совсем чуть-чуть ее приукрасив.

– Не могли бы вы помочь мне как-то уговорить этого мерзавца согласиться хотя бы на десять тысяч? – с невинным видом вопросил я. – У меня просто больше нет денег (я, разумеется, врал), а Мосин – талантливейший оружейник, и он мне нужен в наилучшем душевном состоянии.

– Что? – возмутился бравый генерал, известный, кроме каждодневного пьянства, своим рыцарственным отношением к женскому полу. – Деньги этому негодяю, позорящему высокое звание русского дворянина?! Ну надо же, собственной женой торгует, скотина. Ничего, ваше высочество, я сегодня же с ним побеседую. Все равно его величество никуда не собирается, срочных дел быть не может, поэтому прямо сейчас выезжаю.