– Что ж, – наконец она оторвала от него свой янтарный взгляд и повернувшись спиной, направилась к котлу, встав на цыпочки и еле доставая до края, она что -то зачерпнула в каждую руку, затем снова стремительно и легко подошла к бесу.

– Просьбу я твою выполню, но тень ты возьмешь сам. Если не умрет твой друг, умереть придется кому -то другому, сам понимаешь, – Мать стремительно схватила Берка за руки, и он почувствовал нарастающее жжение, опутывающее ладони, – первое к чему ты прикоснешься, когда вернешься в подлунный мир, получит возможность воздействовать на тень. Как ты это провернешь – решишь сам, твоя затея поистине безумна, так что сходи с ума в одиночку… Но помни, тот, чью тень ты подаришь своему другу – умрет.

Берк не верил собственным ушам и только отчаянно кивал, стараясь не замечать, что ладони жжет уже просто невыносимой болью. Брызнули слезы, но он их просто сморгнул и закивал активнее.

Мать вдруг посмотрела на него очень нежно:

– Тебе все равно, что от твоей руки погибнет кто -то, чей путь еще не должен бы прерваться? – осторожно спросила она.

Бес нахмурился и пожал плечами.

– Я – сын Огненной Крысы. Мне нет дела до мира живых.

Мать улыбнулась и покачала головой.

– Не сходится, Сын. Если бы так – тебе не было бы дела и до жизни друга…

Берк открыл рот, но не найдя, что возразить, закрыл. Врать матери он не хотел.

– У Сулатиллари вышел странный мир, – неожиданно задумчиво и одновременно восхищенно произнесла Смерть, – но твоя идея, превосходит любые задумки. Хочешь дать истинному свету тень, хорошо, но тогда тебе придется взять у него что -то взамен. Иди. Теперь у вас будет время.

Смерть легко толкнула беса в грудь, прежде чем он успел возразить, и тот полетел в забытье.

***

Плакала женщина.

Берк хорошо знал этот звук. Он слышал его, когда появился на свет. Так могут плакать только матери, потерявшие свое дитя. Он широко распахнул глаза и, со свистом втянув воздух, выпрямился. Сердце толкнулось раз, другой, и кровь вновь побежала по венам. беса бросило в жар.

Глая так безутешно рыдала, сидя на циновке перед ним на коленях, что даже не заметила, как он взметнулся, а Греманн был слишком шокирован, чтобы предпринять, хоть какие -то действия.

Помня слова Огненной Крысы, Берк посмотрел на свои ладони, по ним словно переливаясь, бегал синеватый дым с яркими красными всполохами. То, чего он коснется первым… Что ж… Он перевел взгляд на метательный нож, торчащий из груди. Резать им будет неудобно, но и так сойдет. Берк коснулся рукояти правой рукой и дым с его ладони, окутав на секунду нож, пропал. Он потянул лезвие и поморщился от боли. Лезвие поддалось не без труда, но, когда он его достал, зияющая в теле рана полыхнула огнем и затянулась. Нужно было что -то еще.

– Мне нужны иголка и моток ниток, – его голос, который он сам не узнал, заставил жену руководителя цирка вздрогнуть и отшатнуться. Старик поднялся на ноги, пока ошарашенная неожиданным воскрешением Глая хлопала глазами, достал то, что просил бес и не без опаски протянул ему.

После того, как ленты сизого дыма окутали и принесенный клубок шерстяных ниток, с торчащей из него толстой иглой, Берк, наконец, поднял взгляд на владельцев бродячего цирка. Глая смотрела на него с плохо скрываемым ужасом, а Греманн хмурил густые брови.

– Что ты наделал? – прошептала женщина.

Но бес лишь пожал плечами, убирая нож за пазуху и пряча нитки во внутренний карман кожаной жилетки.

– только то, что был должен.

Греманн хлопнул по столу раскрытой ладонью, и Глая ахнула:

– Ты заключил сделку с самой смертью, – прошептала она, до конца не веря в то, что говорит.