Я лишился денег и пожаловался родителям.

Надеялся, что меня пожалеют. Я был уверен, что папа даст мне такой ответ: «Не огорчайся, друг! Вот тебе денежки на твою пряжку». То есть я думал, что все обойдется благополучно.

Но папа и мама сказали: «Сам виноват, растяпа. Впредь будешь осторожнее».

Я ошибся в родителях. И мне показалось это невероятным.

Не таков был характер моих родителей чтобы они говорили со мной так холодно и пренебрежительно. Но именно это и случилось! Я не увидел с их стороны никакого сочувствия. Конечно, мне показалось это очень-очень странным.

Меня стали преследовать мелкие неудачи. Я терял деньги, вещи, ключи, опаздывал на автобус и на киносеанс, ронял в грязь мороженое и другую еду, поскальзывался и падал на глазах у девушек, рвал брюки, рубашки, получал синяки и ссадины.

На меня обрушилось невезение. Однако это были мелочи… Мне предстояло пройти более тяжкие испытания.

В шестнадцать лет я получил болезненную травму. С крыши сорвалась тяжелая сосулька и повредила мою переносицу. Две недели я ходил с забинтованным лицом, отпугивая от себя людей, но беда была еще впереди. Сняв повязку, я обнаружил, что на переносице осталась глубокая лиловая борозда. Она безжалостно исковеркала мою привлекательную наружность.

Даже мама и сестра воскликнули: «Фу, как некрасиво!»

Мама у меня была довольно симпатичная женщина. Папа был интересный, импозантный мужчина. Я унаследовал от них приятные черты. Но вот несчастье – сорвавшаяся сосулька! И мне выпало ходить с испорченным лицом, разочаровывая девушек.

В одно мгновение девушки потеряли ко мне интерес. И я стал упрашивать папу и маму, чтобы они отвели меня в институт красоты. К тому времени я еще не сообразил, что со мной происходит.

Маме удалось договориться с одним опытным пластическим хирургом, чтобы он сделал мне операцию.

Хирург постарался вернуть моему носу прежний вид. Ему это удалось. Я остался доволен, и мама тоже. Вместо глубокой борозды на моей переносице появилась лишь небольшая линия, которая со временем должна была исчезнуть.

Через четыре месяца на платформе загородной станции ко мне кинулся пьяный дебошир и ударил меня по лицу бутылкой. Сломал мне нос. И я снова угодил в больницу.

Опять на моей переносице появилась огромная борозда, и еще мой нос стал кривым. Помню, что я закричал от ужаса, а мама впала в уныние.

Пластический хирург осмотрел меня и сказал: «В этот раз все гораздо сложнее. На прежний результат не рассчитывай. Прежнего эффекта я достичь не смогу».

Доктор сделал все возможное, чтобы мне помочь, но шрам на носу все-таки остался. Не такой глубокий и вульгарный, как борозда, и все же бросающийся в глаза.

Шрам изменил мою жизнь. Я сделался мнительным и замкнутым. Я стал стесняться. Стал хуже учиться.

Мама и папа хотели, чтобы я поступил после школы в университет. Я готовился семь месяцев и все-таки не поступил. Неожиданно на самом важном экзамене я сильно оробел, принялся бормотать и все путать. Потом от внезапного приступа стеснения я вообще не смог говорить. Слова не шли из меня. Я сильно покраснел. Наверное, я показался членам комиссии слишком запуганным, потому что они спросили: «Вас что, кто-то напугал? Почему вы так съежились?»

Я выбежал из аудитории, выскочил на улицу. Робость мгновенно прошла. Откуда она взялась, я не знал. Почему она навалилась в самый важный момент – я не мог сказать.

От злости и досады хотелось перебить все стекла в университете.

Родители мне не посочувствовала а папа неожиданно сказал: «Ну и олух же ты!»

Будущей весной меня забрали на военную службу. И там, в артиллерийском батальоне, я снова получил травму носа. Лопнувший трос ударил меня по лицу – и опять через мою переносицу пробежала глубокая борозда.