Никто его не одергивал, потому что он ехал один. Мне тоже было тогда тринадцать лет, как и ему. Моей сестре – одиннадцать. Но сколько бы верст мы с сестрой ни проездили в поездах, всегда только с родителями. А тут пример удивительной самостоятельности!

Я лишился преимущества. В этот раз оно было не у меня. Случай поразительный. Что я мог рассказать человеку, столько повидавшему и столько знающему?

Наташа, моя сестра, слушала Ярослава так, словно он вернулся из кругосветного путешествия.

Я злился и от досады сидел мрачный. Я завидовал Ярославу, хотя догадывался, что он много чего про себя выдумал. Ну не может человек тринадцати лет отроду столько повидать и испытать лично на себе! Только в каком-нибудь кинофильме.

Мне очень хотелось рассказать что я стрелял из папиного пистолета, но мешала сестра. Я боялся, что она скажет: «Это еще что за новости? Когда это было?»

В действительности я только держал папин табельный пистолет в руках, а про стрельбу, конечно, мне хотелось нафантазировать. И вот из-за сестренки мне не пришлось присочинить.

И опять я разозлился.

Ярослав ехал в тот же город, что и мы, погостить у родственников. Сам он проживал в столице, в Москве, на бульваре возле знаменитого цирка.

Наташа сказала ему: «Ах, как тебе повезло! Наверное, каждый день ходишь смотреть представление!»

Ярослав ответил: «Ну еще бы! В цирке работает моя тетя, так что вход бесплатный. Меня там все знают».

Сойдя на перрон, он помахал нам рукой и быстро исчез в толпе. Мы ему тоже помахали. Сестра хотела подарить ему значок и не успела. А я ничего не хотел дарить. Мы поехали на автобусе на окраину города, где папе выделили служебную квартиру. Район оказался ничего, сносный. Из нашего окна была видна роща. Школа – через улицу. Магазины «под боком».

Лето мы с сестрой провели в пионерском лагере. 1 сентября пошли в школу. И вот те на! Я вхожу в класс новичком и вижу Ярослава! Знакомое лицо. Знакомый голос.

Ярослав побледнел, заметался. Схватил зачем-то свой портфель, пересел с одного места на другое. Он был охвачен ужасом. Задрожал, как перед страшным наказанием.

Потом, казалось, он взял себя в руки. Схватил меня за локоть и повел в сторону, чтобы поговорить.

Разговор этот нетрудно представить.

Ярослав сказал: «Слушай, друг, я там, в поезде, много про себя выдумал… Так просто, от скуки. Будто я живу в Москве, снимался в кино, знаю два языка… Самбист… Это была шутка. Ты меня не выдавай, хорошо? Не выдашь?»

Меня попросили поступить по-дружески.

Сейчас я склонен думать, что дьявол сыграл со мной злую, роковую шутку. Не с Ярославом, а именно со мной.

Ярослав понадеялся на мое благодушие. Кто из детей и подростков не выдумывает? Я и сам был не прочь порой нафантазировать что-нибудь чтобы привлечь к себе внимание.

Но я был новичок в классе. Мне предстояло медленно продвигаться к самоутверждению. А ведь хочется быстрее. Я хотел поскорее перескочить через одиночество и неуверенность – чтобы они заняли самое непродолжительное время.

Поэтому я поступил иначе. Я превратился в рупор. Рассказал, разболтал и раззвонил о Ярославе все, чему был свидетель.

Я яростно говорил направо и налево: «Знает два языка – английский и французский! Живет в Москве на бульваре возле цирка! Самбист! Бывал за границей!..»

Одноклассникам Ярослава было очень забавно это слышать, они громко смеялись. Веселились как в кинотеатре на комедии.

Я злорадно усмехался. Я разрушил жизнь моему попутчику. Опозорил его. Я словно вонзил нож ему в спину.

Можно сказать я раздавил его, как насекомое.

Ярослав потерял уважение товарищей и сбежал из школы. Через несколько дней родители перевели его в другую.