– А, никто тебе Коля не обещал небо в алмазах. Скажи спасибо, что не в дурдоме и не в дисбате. За все надо платить Коля. Не хочешь быть предателем, будь любезен смири гордыню и служи там, где скажут.

Волк все реже приходил к Николаю. Он где-то постоянно пропадал и появлялся только тогда, когда тоска подступала к горлу Николая. На их виртуальных прогулках Волк делился охотно лесными новостями.

Дни шли однообразно, как осенний дождь за окном. Наконец настал последний день службы Хромова. Айболит снизошел до того, что лично вручил Николаю документы, необходимые для увольнения в запас. Он пришел и чуть ли не со слезами на глазах стал говорить, как он привык к Николаю, и как ему будет его не хватать. Обещанная рекомендация для поступления в вуз отсутствовала среди документов. Николай стиснул зубы и сам себе сказал:

– Наплевать, унижаться и просить ничего не буду.

После некоторых слов Айболита стало ясно почему Айболит пришел сам, а не доверил эту миссию кому-нибудь из своих замов. Айболит предусмотрительно отступил на два шага от Николая:

– Николай Федорович, хочу вас предупредить. Скорее, хочу поставить вас в известность, Ваша знакомая, из-за которой вы здесь оказались вышла замуж. Меня просили передать ее просьбу, чтобы вы ее больше не тревожили. И, еще, Николай Федорович, возможны издержки нашей работы. Имя, Клара, в вас может вызывать приступы не контролируемой агрессии и не адекватную реакцию на окружающую вас ситуацию. Извините пришлось вас закодировать, по определенной методике. я просто обязан вас об этом предупредить во избежание не нужных эксцессов. Поэтому будьте на чеку и будьте внимательны. Услышите кодовое слово, старайтесь по скорее покинуть место, где это произошло.

Николай с портфелем шел к проходной. Волк уныло брел рядом, пригнув голову к земле. За проходной Николай почувствовал, как Волк лизнул ему руку. Николай нагнулся, Волк лизнул его в нос, отбежал назад и сел. Николай в последний раз посмотрел на ворота, за которыми так много произошло в его жизни, и двинулся на автобусную остановку. За его спиной раздался печальный протяжный вой и рухнула темная пустота.

Утром Николай проснулся с тяжелой головой. Вставать не хотелось. Закрывая входную дверь в квартиру, Николай стал вспоминать не забыл ли он чего-нибудь:

– Свет в ванной и в коридоре выключил. А выключил? Да выключил. А, газ на кухне?

Выключил, я же чай пил. Чай? А почему я вкус чая совершенно не помню. Нет надо проверить.

Николай открыл снова дверь и быстро прошелся по квартире. В голове пронеслось:

– Вернулся, дороги не будет. Надо что-то с собой взять. Ну и чего взять?

Николай открыл холодильник, задумчиво осмотрел его содержимое, тяжело вздохнул и взял в руки мамин гостинчик с ее пирожками.

Николай стоял в автобусе Он держался рукой за в поручень и смотрел в окно. Автобус плавно переваливался с боку на бок, как неуклюжее, состарившееся животное. За окном накрапывал мелкий дождик. Тротуар и автобусные остановки раскрасились зонтиками над головами пешеходов и прохожих, ожидающих свои автобусы.

На работе пирожки встретили на ура. Начались традиционные расспросы. Коллеги смотрели на Хромова, слушали его уклончивое:

– Да ничего. Все в порядке. Все здоровы. Все в нормально.

А, у Николая перед глазами вставало лицо матери и отца.

Конгломерат пока Звягинцев гостил у Хромова старшего работал как хорошо отлаженный механизм. Все шло своим чередом. Вернулся Виктор Петрович повеселевший, внешне слегка помолодевший и окрыленный. Может это и послужило толчком к его нововведениям. О них он объявил на общем собрании: