– Так чего ты нам тут лейтенант голову морочишь с каким-то майором, а про документацию молчишь?

– Я не знаю, что за документацию пытался вывезти этот майор. Времени не было посмотреть.

Командир полка крикнул в направлении выхода из блиндажа:

– Принесите документацию из штабной машины. Продолжай Хромов, продолжай, а то еще чего-нибудь забудешь доложить.

Хромов продолжил:

– На обратном пути, стороной деревню обошли, зашли немцам в тыл. Вдарили как следует напоследок по немцам на околице, и на двух танках вернулись назад. Сходу ударили в тыл остаткам тех батальонов, которые немцы послали на помощь своим танкистам. Наши, что остались в засаде на дороге к этому времени здорово немцев потрепали. Немцы не выдержали и стали сдаваться. Правда не все сдались. Часть в бега ударилась. Но нам уже не до них было. Немцы в тылу очухались, и у нас уже на хвосте висели.

Подполковник в изумлении проговорил:

– Ну, ты даешь, Хромов. Если хоть половина из того что ты здесь наплел – правда, гадом буду, восстановлю тебя в старом звании. Ты кем до войны был?

– Военинженером второго ранга.

– Это соответствует майору. Не слабо для твоего возраста.

Он вдруг опомнился, и обратился к особисту:

– Как думаешь, Александр Яковлевич, можно ему вернуть звание майора?

Особист усмехнулся:

– Если врет, то расстреляем. Как пить дать, расстреляем. А, если не врет, посмотрим, что с ним делать. За самовольные выходки свои все равно ответит, а там видно будет. Посмотрим. Надо послать за пленными офицерами. А, лейтенант пусть пока здесь побудет. Его еще о гибели отряда НКВД надо допросить. Я своих людей пошлю провести следствие.

Подполковник вскрикнул:

– Яковлевич, едрена вошь, ты посмотри, у него гимнастерка в нескольких местах от крови промокла. Может его действительно в медсанбат?

Хромов заваливаясь с табурета просипел:

– Ничего, я потерплю.

Заволновался особист:

– Хорошо, что медсестру не отпустили. Сейчас позову.

Медсестра Таня влетела, подбежала к Хромому, укоризненно посмотрела на командира полка и особиста:

– Он без операции до утра не доживет, кровью истечет.

Рявкнул подполковник:

– Да, делайте что-нибудь, товарищ саниструктор.

– Что я могу сделать? У него большая потеря крови. Я вообще удивляюсь, что он только сейчас в обморок упал, а не раньше.

Подполковник заистерил:

– Да скажи ты, что ему сейчас надо, чтобы не помер?

– В медсанбат ему надо немедленно.

Вернул к действительности Федора Петровича голос Звягинцева: – Повезло тебе Федор Петрович. Ребята тебе тогда, когда ты нас навестил после медсанбата, не сознались. Но, человекам пяти он лично зубы выбил. Все допытывался, кто завалил НКВДшников. Потом как отрезало, тишина. Даже разрешил ребятам в медсанбат к тебе поехать.

Хромов усмехнулся:

– Тишина, это потому, что эти НКВДшники диверсантами немецкими оказались. Один то выжил и бредил в медсанбате на немецком. Так, что следствие это для особиста самого могло, окончится очень печально. Получалось проморгал он врагов прямо у себя под носом. Вот так то.

Хромов усмехнулся:

– Тишина, это потому, что эти Энкавэдэшники диверсантами немецкими оказались. Один то выжил и бредил в медсанбате на немецком. Так, что следствие это для особиста самого могло, окончится очень печально. Получалось проморгал он врагов прямо у себя под носом. Вот так то.

– Значит Лешка правильно рванул их тогда?

– Правильно. Не рванул бы, из нашего рейда никто кроме энкавэдешников не вернулся. А им бы с рук сошло. Они бы какую-нибудь сказочку придумали. А, наше командование перекрестилось. Одной заботой меньше. Бузотеры погибли, никаких ЧП нету.