– Спасибо Юлия Владимировна, и ради бога простите мне фамильярность, с которой я Вас сюда затащил.

В словах Юлии прозвучали нотки подозрительности:

– Вы сожалеете, что затащили меня сюда?

Николай казался огорченным:

– Вы опять об этом.

Щепетильность толкала Юлию проявить настойчивость:

– Еще не поздно, сделать вид, что мне пора уходить, ну скажем, могу сделать вид, что забыла о другом свидании. Не бойтесь Николай Федорович, я вас не скомпрометирую, у выхода я вам ласково помашу рукой.

Николай, казалось, был озабочен чем то иным, нежели соблюдением приличий:

– Но, надеюсь, у вас сегодня не назначено другого свидания?

Чертик со смехом толкнул в бок осмотрительность и кокетливость и они по очереди завопили:

– А, Вам бы чего хотелось? Чтобы оно было, или нет?

Неуверенность в себе, каждого из них, обретала словесную форму характерную половой принадлежности, каждого из них. Вопросы Юлии рождали хаос в мыслях Николая. Ответы Николая не вселяли уверенность у Юлии в том, что она себя правильно ведет в этой ситуации. Это рождало новые двусмысленности и недоговоренности в вопросах и ответах.

Николай просто давился сомнениями:

– Если сейчас скажу, что не хотел, чтобы у нее было сегодня свидание с другим мужчиной, это звучит так, как будто я ее клею. А, я не клею. Просто я совсем не против посидеть с ней в ресторане. Ну, так вышло. Как же эти женщины умеют все усложнять. Ну, на фига эти дурацкие вопросы. Ну, вышло так по-дурацки. Что, теперь застрелиться? Сказать ей, чтобы оставила эти идиотские вопросы для других мужиков. Обидится. И будет права. Это грубо. Ну, почему им можно у нас, у мужиков, в душе ковыряться вилкой? И это считается приличным. А, нам нельзя. Ладно. Попробую устаканить ситуацию.

– Нет, вернее я не хотел бы так бесцеремонно вторгаться в Вашу личную жизнь. Как это правильно выразить. Я ничуть не жалею, что мы оказались здесь вместе, просто у меня ощущение, что вел себя не тактично.

Юля смотрела на него и думала:

– Ишь ты, какие мы стеснительные, какие мы сентиментальные. Футы-нуты-лапки-гнуты. Посмотрим, посмотрим. Поживем увидим, что вы за фрукт, Николай Федорович. А, может зря я так? Что-то в нем есть такое, не от мира сего. Или, может и в правду, ноги в руки и деру. Ладно, пока подожду.

И она вслух произнесла:

– Будем считать, что мы оба хороши. Вернее, что сюда нас привела обоюдная непонятливость. И, если я правильно понимаю, то все это произошло к обоюдному удовольствию.

– Замечательно. Так и будем считать. Как Вам греческий салат Юлия Владимировна? Вы продемонстрировали официанту, что Вы отменный знаток гастрономии.

– Вообще в ресторане греческий салат я ем впервые. Но с рецептом его я знакома. Вы меня чуть не подставили, с этим каламбуром, я бы точно погорела как шведы под Полтавой.

– С калапуром. В следующий раз обязательно возьмем. Думаю, Вам понравится.

– Вы меня собираетесь водить сюда регулярно?

Настороженность Николая сделала стойку:

– Это что намек? Секретарши, они что, все одинаковые? Только дай слабину, и все? Будет как с Елизаветой Николаевной. Ладно будем надеяться на лучшее.

Вслух Николай сделал сложный словесный реверанс:

– Ну, если у Вас не будет возражений. Мне кажется мы могли бы иногда переносить сюда производственные совещания.

– Вы хотите обязать меня сопровождать вас сюда в обязательном порядке?

Николай нахмурился:

– Юлия Владимировна, у меня ощущение, что вы подтруниваете надо мной?

– Ну, так немножко, я тоже волнуюсь. Такое со мной, сознаюсь, не каждый день случается. Я себя как-то не в своей тарелке чувствую. Наверное от этого.

Оптимизм Николая рявкнул на настороженность: