********************

В правильности своих опасений Оррик окончательно убедился четыре дня спустя, когда, прихватив с собой недоеденный ломоть ветчины на вилке, вышел с постоялого двора поглядеть, что это за небольшой конный отряд только что подъехал к крыльцу. Перед крыльцом обнаружились шестеро только что спешившихся юнцов, четыре парня и две девки, в одежде слишком яркой для простого человека, но слишком потрёпанной, замызганной и хаотично подобранной для человека состоятельного или дворянина, готового скорее залезть в долги на три поколения вперёд, чем показать свою несостоятельность. Небольшой арсенал, висевший на их поясах и перевязях – шпаги, старомодные в этих местах длинные мечи, тесаки и кинжалы – заставлял заподозрить, что вот со всего этого шайка и кормится. Сколько мог видеть Оррик, с его намётанным глазом, все шестеро были дваждырождёнными, хотя, как и полагается юнцам, не выше ступени Детства.

Высокий черноволосый парень с переломанным носом, похоже, бывший среди них вожаком, пригляделся к Оррику и глаза его разом сузились:

– Мил человек, а не ты ли будешь чужестранцем по имени Оррик?

Оррик спокойно ответил, прежде чем откусить ещё ветчины: – Положим, буду. И что же вам от меня надо?

– Что нам от него надо? – Переломанный Нос загоготал, полуобернувшись к товарищам, которые видя такое дело тоже начали лыбиться. – Что нам от него надо? Экая ржака! А ты сам-то как…

В следующий миг вожаку стало сильно не до смеха, потому что зрение в его левом глазу вдруг пропало – не столько из-за залепившего часть лица куска ветчины, сколько из-за вилки, приколотившей этот кусок к месту где только что был этот самый левый глаз.

«– Уж если пришёл кого-то зарезать, так удостоверившись, что нашёл нужного человека, сразу нападай, а не мели языком, чтобы накачать себя, идиот, –» мог бы сказать Оррик. Но не сказал, потому что ему-то дыхание нужно было, чтобы действовать. Пусть дваждырождённые на Детстве не сильно выходили за пределы того, что возможно для простого смертного, да и то в основном живучестью, но шестеро бойцов, которые не стали бы дваждырождёнными, если бы не были бойцами умелыми, будучи как минимум на пике человеческой силы и рефлексов, вполне могли его убить.

Если бы он был неосторожен, а они бы напали дружно, не щадя себя, не будучи сами застигнуты врасплох. А так, не прошло и минуты, как пятеро юнцов оказались на забрызганной кровью земле, а шестой рванул прочь так, что только пятки засверкали, даже не успев взобраться обратно в седло

– Так всё-таки, какого беса вам было от меня надо?

Привалившийся к забору светловолосый юноша вроде казался наименее тяжело раненым из всей компании. Во всяком случае, взгляд, сейчас направленный на приставленную к его груди шпагу Оррика был сфокусированным и осмысленным. Имея такой стимул, он не задержался с ответом:

– Владетель Ранвенский разослал птиц… Обещал награду за убийцу своего племянника, живого или мёртвого. За мёртвого золота по весу головы и прощение любых преступлений в его владениях. За живого… – юноша замешкался, облизывая пересохшие губы.

– Хм, – За нехитрым звуком скрывалось некоторое облегчение. На протяжении прошедших нескольких дней Оррик уже узнал, к насколько влиятельному роду принадлежал покойный Гаэль и опасался быть объявленным вне закона. Всё же кровник владетеля Ранвенского – дело одно, а объявленный вне закона во всём королевстве – дело совсем другое. Разница как между преследуемой дичью и животным, которое застиг лесной пожар в ветреный день. Но то ли в столице пока просто не успели отреагировать, то ли владетель, в своём высокомерии, хотел отомстить собственными силами, то ли ещё что. Настроение Оррика улучшилось достаточно, чтобы на миг задуматься, не стоит ли оставить выживших на милость судьбы, в лице местных жителей. Те как раз начали выползать из закоулков, куда попрятались при первом же отблеске солнца на обнажённых клинках.