Оррик с огромным трудом отбил следующий удар, нацеленный ему в пах – и тут внизу широкой лестницы вспыхнуло синее колдовское пламя, за ним раздались дикие вопли, на миг перекрывшие даже чудовищный вой из пылающего барака. На миг вспышка ослепила чрезмерно чувствительные глаза Оррика – но колдовская слабость развеялась как не бывало, чародея спалило, или он стал слишком занят спасением собственной шкуры, чтобы насылать её. Оррик вслепую пнул наседавшего на него ветерана и попал. Ярость и натиск тараксийцев в момент сменились слепой паникой, даже самые доблестные солдаты, движимые мужеством отчаяния, редко могли сохранить боевой дух, получив удар в спину, да ещё чародейством. К тому же, удары следовали один за другим. Старый орк и тот поддался ужасу и недоумению, попытавшись глянуть назад – что стало для него фатальной ошибкой.

Лестница пустела на глазах. А когда на ней и вовсе не осталось никого, кроме убитых и тяжелораненых, Оррик сумел как следует разглядеть человека у её основания, хорошо подсвеченного синими язычками пламени, пляшущими на его пальцах. Он был сейчас одет по тараксийской моде, как и стоявшая рядом с ним красивая женщина, но узнать его было несложно, в конце концов, Оррик успел насмотреться на портреты царевича Льемпе, чтобы не прикончить по ошибке того, кого пришёл сюда спасать.

*****

Спустя несколько минут, звуки боя утихли окончательно, хотя пламя, охватившее барак сверху донизу, продолжало гудеть и трещать. К счастью, конюшня находилась на противоположной стороне от барака, так что ей пока ничего не угрожало. Оррику досталось больше всех – хотя Лирия и выглядела так, что краше в гроб кладут, тесно сжимая руки вместе, чтобы они не тряслись, это было более следствием того, что они тут сделали с тараксийцами, а не ранений, полученных ей самой. Оррик собирался поговорить с ней за жизнь – как только Мальдис залатает добрую полудюжину дырок в его шкуре. Оррик сам изумился, посчитав ранения – пару из них он сам не помнил когда получил. Всё-таки хороший доспех бывал порой очень полезен, а его отсутствие – наоборот. Так что сейчас он сидел на бочонке, пока чрез руки священника на его плечах в его тело постепенно вливалась исцеляющая сила, потихоньку перезаряжал пистолет и, вместе с остальными, слушал рассказ Льемпе.

– Мне удалось снискать некоторое расположение воеводы. Вместо кандалов, он ограничился ошейником со знаками из кровь-камня на внутренней стороне – вполне достаточно, чтобы я не мог заклинанием даже трубки зажечь. Приставил, даже, свою девятнадцатую дочку ухаживать за мной. Но кое-чего он не учёл. Конечно, за счёт силы моего физического тела я не мог разорвать железный ошейник в два пальца или пробиться через два десятка стражников на выходе из моих покоев, а моё волшебство превратилось в пустую теорию у меня в голове. Но этой теории я мог научить Замгару, когда наши отношения стали достаточно близкими. Всё, конечно, зависело от того, хватит ли ей упорства в изучении моей науки, чтобы открылось Второе Дыхание. Но ещё бы ей не хватило.

Он приобнял женщину, а та прильнула к нему. Оррик мог только поздравить царевича с его удачей в любви, Замгара была не просто красива, чувствовались в ней незаурядная живость и энергия:

– После того, как Замгара освоила пару простых заклинаний, она могла избавить меня от ошейника в любой момент, надо было только этот момент выбрать. Ну а дальше вы видели.

У Оррика мелькнула в голове пара мыслей и Замгара словно прочитала их. Говорила на Общем она вполне чисто, хоть и с заметным тараксийским акцентом: