– Они вечно голодные. Потерпят. А хотя ты права, я бы тоже чего-нибудь перехватила.

Светлицкая вытаскивает продукты, сгружает их мне в руки, командует остальным девчонкам перестать крутить задницами и начать уже заниматься делом. Мне достаётся Цезарь, в принципе, ничего сложного.

– Я сухарики сама сделаю, окей? А то в этих сплошная химия, – предлагаю, взявшись за багет. Юля пожимает плечами:

– Да хоть как угодно, ты же знаешь, на свежем воздухе всё сожрётся.

– Вот уж спасибо! Это высшая похвала моим кулинарным талантам, – закатываю я глаза.

Следующие полчаса проходят в женской болтовне ни о чём. Курорты, тряпки, Серёга, который всё никак не сделает предложение Виталине. Мне удаётся несколько раз посмотреть на террасу и задержаться взглядом на Наиле, но не слишком долго, чтобы это не вызвало лишних вопросов у девчонок.

Теперь он в компании ребят, они шутят, смеются, и ни единого ответного взгляда, хотя кухня с террасы просматривается отлично.

– А ты как, Кир? Ребёнка с мужем не планируете завести? – спрашивает меня Лена, и я не сразу понимаю, о чём она.

– Ммм… ребёнка?

– Ну, да. Такого, знаешь, вечно орущего карапуза, который какается и писается беспрерывно.

– Фу, Мельникова. После твоего описания даже те, кто хочет, передумают, – морщится Юлька.

– Не думали об этом пока. Да и мне всего двадцать два, – пожимаю я плечами.

– Это правильно. Родить всегда успеть можно, а вот для себя пожить…

До этого момента, кажется, я и не знала, что означают слова «пожить для себя». Вышла замуж я рано, едва мне исполнилось восемнадцать. Это брак был своего рода удачной сделкой, от которой выигрывали и мои родители, и Юра. Лет с шестнадцати мне внушалось, что это едва ли не то, ради чего я и появилась на свет. А я… меня тогда интересовала только музыка. Особо против этого брака я не была, Юрий был мне приятен. Старше меня на двадцать лет, но выглядевший так, что ему и сейчас больше тридцати пяти никто не давал. В общем и целом, мой брак меня устраивал, но понятие «пожить для себя» было чуждым. А теперь я задумалась – каково это?

Когда девчонки ушли на второй этаж накрывать на стол, я наконец отвлеклась на то, чтобы домучить уже несчастного Цезаря. Всё остальное было готово, хоть и сделано наскоро, но наверное, Юля была права – на свежем воздухе сметётся всё и никто и не заметит, как там порезаны помидоры или сыр.

– Оу, да ты ещё и готовить умеешь.

В голосе Наиля, раздавшемся позади так неожиданно, что я вздрагиваю, слышно что-то вроде ноток насмешки. Впрочем, может быть, мне это только кажется.

– Ты меня испугал. И да, умею.

Наиль присаживается за стол, возле которого я хлопочу, небрежно опирается на него одной рукой и внимательно наблюдает за моими действиями. Это сбивает с толку. Так сильно, что я едва не отправляю в салат ещё и свой собственный палец.

– Не порежься, прин… Кира, – напутствует Наиль. – А то придётся нам с тобой поиграть в доктора.

Взгляд Наиля совершенно недвусмысленный, да и то, что он говорит, иначе как намёк на что-то большее, чем просто перевязать мне руку, если я полосну по ней ножом, не назовёшь.

– Я очень постараюсь. Не люблю врачей.

– А что любишь?

– Это так важно?

– Если спрашиваю – значит, важно.

– Музыку люблю. Классику. А ты?

– Классику точно нет. Только если классику рока.

– Я так и знала! – говорю с нескрываемым торжеством.

Наиль улыбается и теперь в этом есть то тепло, которое обычно чувствуется при общении между людьми, испытывающими друг к другу симпатию.

– Например… Scorpions или Queen?

– Больше второе, чем первое.

– Точно угадала.

– А готовить ты где научилась? Кулинарные курсы?