«Дома. А ты?»

«И я дома»

«Хорошо. Какие планы на завтра?»

«Пока не знаю. Может, по магазинам прогуляюсь. А вообще у меня концерт будет. Послезавтра».

«Вот как? И на чём играешь, помимо нервов?»

«На виолончели. Тебе такое нравится?»

«Честно? Вообще нет. Queen и всё такое, как ты помнишь»

Я помню. Даже успела перекинуть себе несколько песен этой группы, чтобы послушать на досуге, когда останусь одна. Это своего рода душевный онанизм – слушать ту музыку, которую любит Наиль, и представлять, что мы делаем это вместе.

«Ладно. Мне сейчас спать нужно. Ты ещё напишешь?»

Я бы с удовольствием продолжила этот разговор, но слышу, что в душе уже перестала литься вода, а это значит, что муж скоро придёт ложиться спать. И вряд ли будет рад тому, что я уткнулась в телефон.

«Напишу. Спокойной ночи, Кира»

«Спокойной ночи, Наиль»

К моменту, когда Юра приходит ко мне, выпив свой традиционный стакан сока на кухне, я успею забраться в постель и притвориться, что уже сплю. Когда рука мужа ложится на моё бедро, мне приходится призвать всю свою выдержку, чтобы не выдать себя ни звуком, ни движением. И когда Юра убирает ладонь, я неслышно выдыхаю.

Он ведь имеет право на всё – например, разбудить меня, навалиться сверху и трахнуть. И я вряд ли стану протестовать, потому что это… нормально. Нормально отдаваться своему мужу, делать вид, что кончаешь от его ласк. А самой считать минуты до того момента, когда всё наконец закончится.

Но он не предпринимает никаких попыток взять своё. Просто засыпает рядом, и теперь я испытываю облегчение. Знаю, что поступаю неправильно. Понимаю, что всё это мерзко и совсем не так, как должно быть, но ничего не могу с собой поделать.

Похоже, когда я нахожусь рядом с Наилем, все плюсы меняются на минусы и наоборот. Он просто, по щелчку пальцев, делает со мной то, что я не разрешила бы вытворить даже собственному мужу. И мне это, чёрт бы всё побрал, нравится.

В небольшом концертном зале, который снял для меня муж в самом центре города, царит полумрак. Гости одеты неброско и со вкусом, но при этом очень дорого. Почему-то именно сейчас отмечаю этот факт, хотя, сама ни в чём никогда не знала отказа. Но теперь сравниваю и думаю о том, может ли, например, такое себе позволить Наиль. Или мои друзья, к которым сбегаю по поводу и без.

У Юли и Паши тоже есть приглашения, но я очень сомневаюсь, что друзья приедут. Это не для них, да и чувствовать будут себя не в своей тарелке. Но и не отправить им одну из чёрно-золотых ламинированных карточек, выпущенных ещё вчера, я не могла.

Когда свет гаснет, я окидываю зал быстрым взглядом. Ни единого лица, сосредоточившись на котором, я могла бы расслабиться и просто играть. Меня окружают те, кто скоро станет аплодировать мне стоя, даже если моя музыка будет напрочь фальшивой. Те, кто не знают, насколько нужной и важной может быть простая возможность коснуться смычком струн.

Я начинаю играть, закрыв глаза. Погружаюсь в ту мелодию, которую знаю досконально. Я ею живу. То поднимаюсь на высокой волне, то падаю вниз, но мне не страшно, я не разобьюсь. Буду лишь захлёбываться от восторга, пусть у всего этого есть синтетический привкус.

Когда же открываю глаза… вижу Наиля. Господи, я что, сошла с ума, раз придумала его себе? Здесь и сейчас. Он сидит на третьем ряду, улыбается мне так знакомо и порочно, что я мгновенно сбиваюсь. Приходится напомнить себе, где я нахожусь, хоть мысли и начинают метаться с одной на другую. Как он здесь оказался? Наверняка Юлька… кто же ещё? А что будет, если вдруг рядом окажется мой муж? Наиль даст ему понять, что нас на самом деле связывает? И почему я этого совсем не боюсь?