Люди Фастреда выносили из дому покорёженные тела своих и чужих солдат и сваливали их на телегу, а сталкер стоял на третьем этаже у надломленных перил, и смотрел, как соскребают с паркета чьи-то мозги.

Его мутило. Нет, не от усталости и нервов, он просто был брезглив и несмотря на то, что являлся завсегдатаем призрачных миров, с трудом переносил сам процесс трансформации человека в бездыханную тушу, особенно если он сопровождался таким обилием крови. Но не смотреть он не мог, над ним могучей скалой нависал Бастар и ехидно посмеиваясь, приговаривал:

– Ты внимательно смотришь? Запоминай всё до мельчайших деталей и знай, поскудыш, что если ещё раз попытаешься сбежать от нас, я найду твою сладенькую куколку и снова поглумлюсь над ней, а потом сброшу с этой же лестницы, а тебя заставлю делать работу Хорза. Эй, Хорз, – позвал он солдата, что копошился внизу, – как там мозги вражеских лазутчиков, много ли в них извилин?

– Я что разглядываю? – буркнул солдат, недовольно морщась.

– Явно не много, раз они рискнули сунуться к нам, – самоуверенно заявил маг.

Несмотря на разъедающую сердце сталкера ненависть, в эту минуту он, как ни странно, разделял убеждение Бастара. Наверно потому, что среди павших было гораздо больше облачённых в красное, нежели в синее. О том, что в синие цвета рядились все ордена, имеющие отношение к культу Алрода, Гил знал ещё с детства, а вот кто носил красное, ему ведомо не было. Хотя если пораскинуть мозгами, то, скорее всего, почитатели таинственной Амидат и носили эти цвета.

«Что ж, – думал про себя Гил, глядя на кровавые пятна, изуродовавшие весь особняк, – красный – определённо ваш цвет».

– Заканчивайте живее с уборкой и готовьте кареты, – послышался с улицы голос Кирса, а ещё через миг в дверном пройме показалась и его могучая фигура.

Он увидел стоящего у перил Гила и продолжительно посмотрел на него, словно ставя печать обречённости, а потом молча ступил на лестницу и стал подниматься.

«Сейчас начнётся», – решил сталкер и не ошибся.

Стоило помощнику Фастреда подняться на третий этаж и встретить прямой взгляд Гила, как он буквально вскипел от ярости.

– Ты ещё смеешь благородную тварь из себя строить?! – рявкнул он, отвесив ему знатную оплеуху.

Голова Гила дёрнулась, но взгляд не смягчился, он по-прежнему был прямым и ясным. Как ни крути, а смотреть на рожу гера было много лучше, нежели на расквашенные мозги. А ещё лучше воображать, как тот обделается, когда ступит своей обтянутой в синий бархат ногой на земли Вильтота.

Гил и не таких бравых солдат водил по закоулкам междумирья, и у всех них тряслись там поджилки. Всё ж таки астрал и уж тем более Вильтот неспроста назывались призрачными мирами – живые не выдерживали ни специфических вибраций, ни атмосферы этих страшных мест и если оставались без проводника хоть на несколько минут, то сходили с ума.

Почему подобная метаморфоза не происходила с сознанием жизнелюбивого Гила, не понимал никто, просто на сталкеров призрачные миры не действовали так же угнетающе, как на прочих. Гил мог прибывать в них даже без своего щита, и научился выставлять его лишь для того, чтобы закрывать своих попутчиков.

– Интересно, если я верну тебя Фрастреду тупой, ссущейся в собственные портки болванкой, он продолжит считать тебя милым? – подумал Гил вслух, продолжая так же открыто взирать на Кирса.

Нет, он не провоцировал его, просто старался хоть как-то сохранить лицо, для себя, потому что события последних месяцев уж совсем немилосердно обточили его самоуважение.

Когда смысл сказанного дошёл до Фастредова прихвостня, он аж головой затряс, видимо заподозрив у себя слуховые галлюцинации. Но поняв, что с его слухом всё в порядке, гер побагровел, его кулаки стали сжиматься, пока не побелели костяшки, а глаза вновь заволокло чёрной дымкой. Именно тогда снизу, из холла, донёсся усталый голос Фастреда.