С кем он разговаривал?

Почему так при этом смотрел?

Хотя все, что происходит в последнее время с ней,— настоящий кошмар: долг Антона, ночь в номере с теми мужчинами, бешеный, готовый убить муж. Вика понимала, хотя безумно болела голова, что надо бежать, как можно дальше бежать. Она знает с детства: такой взгляд, какой был у Антона, не сулил ничего хорошего.

И как так получилось, что она, которая всю свою такую недолгую взрослую жизнь сторонилась жестокости и мужчин, что могут причинить боль, вышла замуж именно за такого? Она может понять Антона, любой мужчина придет в бешенство из-за измены своей жены. Но ведь можно выслушать, не распуская руки.

Вика поймала себя на мысли, что снова оправдывает его. Как оправдывала вспыльчивость и грубость в сексе.

Подняла голову, посмотрела на себя в зеркало: кожа бледная, губа разбита, волосы растрепаны. Пригладила их влажной рукой, собрала в высокий пучок, вытирая со щек стекающие слезы, которые она никак не могла остановить. Быстро сняла плащ и платье, хорошо, что в ванной были чистое белье и высохшие джинсы с футболкой. Переоделась, села на край ванны, снова накатывала истерика, надо было хоть что-то делать, но Вика не знала что.

И тут словно осенило. Господи, как же она раньше не додумалась, надо позвонить в полицию. Подобрала с пола сумочку, достала телефон, но он был полностью разряжен, и сколько бы Вика ни давила на экран и кнопки, все было бесполезно. Нужен зарядник, или надо быстро выбираться из квартиры и бежать в полицию.

Выключила воду, прислушалась, за дверью было тихо. Снова надела плащ, спрятала телефон в карман, а еще студенческий билет, но туфли обувать не стала. Ладони вспотели, медленно повернула замок, чуть приоткрыла дверь, снова прислушалась, было очень тихо. Может, Антон ушел?

Сделала несколько шагов в коридор, стук сердца отдавался в висках, но как только Вика повернула за угол, тут же наткнулась на мужа.

— Ты куда-то собралась, милая?

Мужчина схватил ее за руку, дернул на себя, Вика вскрикнула:

— Антон, не надо, я прошу тебя, только не делай мне больно. Я виновата, так получилось, те мужчины изнасиловали меня, я бы сама никогда, ты ведь знаешь, никогда бы не согласилась!

— Ты такая красивая, моя девочка.— Антон прижимал Вику к себе, вглядывался в лицо, поднял руку, она зажмурилась, ожидая удара, но он только погладил ее по голове. — Я никому тебя не отдам, никогда не отдам, я увезу тебя, далеко увезу, где они не найдут и не заберут тебя у меня.

— Антон, что такое ты говоришь?

Вика замерла, даже боялась дышать, смотрела в глаза Антона, они были такими ясными, словно стеклянными. Он под наркотиками, Фирсов был прав, ее муж — наркоман. Господи, она не только дура, но еще и слепая дура, которая все это время не замечала того, что Антон — наркоман.

— Мы сейчас уедем далеко, я спрячу тебя. Я спрячу тебя от них, ты ведь только моя.

Антон продолжал теперь гладить ее по лицу, а Вика не знала, как себя вести, но главное — не сопротивляться и не делать резких движений, главное — не провоцировать его.

— Да, конечно, Антон, ты спрячешь меня ото всех. Мы сейчас поедем? Дай только мне обуться, отпусти, пожалуйста.

Антон медленно разжал пальцы, Вика отстранилась, ища в прихожей свои кроссовки. Но как только девушка обулась, резко дернула входную дверь, та оказалась открытой, побежала вниз, перепрыгивая сразу через несколько ступенек. Это была какая-то невероятная удача, что Антон не успел схватить ее, но Вика слышала его тяжелые шаги позади и боялась не успеть.

Нельзя было с ним никуда ехать, она чувствовала, что живой просто может уже не вернуться никогда. Он будет ее насиловать, закидываться наркотиками, снова насиловать, пока не убьет, а потом закопает ее тело где-то в лесу.