- Простите, госпожа Алина, женской одежды нет совсем, но я найти для вас халат. Я заказать вещи для вас на утро.

- Спасибо, - говорю ровно и вымученно улыбаюсь, пытаясь выразить так благодарность.

- Если госпожа устала, я умею делать массаж. Могу послушать, если что-то беспокоит, - с готовностью произносит Камилла, преданно заглядывая в глаза.

У меня такое ощущение, что только один человек за весь этот проклятый день отнесся ко мне пусть и с небольшим, но состраданием.

- Не надо, все хорошо. Спасибо большое, - пытаюсь улыбаться еще шире, хотя в глазах стоят слезы, - Я пойду в ванную.

- Да, да, хорошо. Доброй ночи, госпожа, зовите меня, если я буду нужна.

Камилла напоследок раскланивается и осторожно прикрывает за собой дверь. Словно в ступоре я бреду в ванную комнату, сжимая халат в руках.

Этот день должен был стать лучшим в моей жизни. Как и большинство девочек, я мечтала о свадьбе и чуть ли не с детства представляла, какой она будет. Не передать словами, как я была счастлива в тот момент, когда Паша сделал мне предложение! Я влюбилась, как девчонка. И он меня полюбил. Еще и такой видный мужчина, на него все мои подружки заглядывались. Хвалили и улыбались, но даже по тону голоса чувствовалась зависть. Потому что где сейчас найдешь такого, чтобы и на руках носил, и детей хотел, и деньги зарабатывал.

Только в сказке.

Только. В сказке.

А я, дурочка, повелась. Влюбилась, как полная идиотка, расцвела, готовила торжество, выбирала платье, а сама земли под ногами не чувствовала от счастья, будто летала.

По щекам текут слезы, и я поднимаю на свое отражение в зеркале взгляд. Макияж окончательно испортился, копна каштановых волос, завитых в легкие кудри, рассыпалась по плечам, а шикарное платье жалко висело из-за испорченного корсета.

Но хуже всего, что в какой-то из комнат этого огромного дома сидел он. Тот, кто должен стать моим первым мужчиной. Чужой, опасный, холодный. Ждет завтрашнего дня. Точнее, ночи, когда я вернусь с результатами от чертового гинеколога и он убедится, что я девственница. А после… Я всхлипнула, закрывая рот ладонью.

И виноват во всем этом Паша.

Но как я не ненавидела его сейчас, все равно в глубине души надеялась, что он все-таки поможет. Если не придет сам меня вызволять, то поднимет каких-нибудь знакомых через связи, заплатит, кому следует, позвонит в полицию. Сделает хоть что-нибудь, в конце концов! Я же его жена, он мне в любви признавался столько раз…

Бросаю взгляд на обручальное кольцо. Оно жжет кожу, словно раскаленное и я, давясь слезами, быстро стягиваю его с пальца и отшвыриваю подальше от себя. Ненавижу!

Душ я так и не принимаю. Просто нет сил. Только умываюсь, чтобы смыть остатки размазавшейся туши, переодеваюсь в халат и без сил падаю на кровать, не прекращая беззвучно плакать. В какой момент я засыпаю, не понимаю и сама. Просто на гудящую после событий голову опускается спасительная тьма, в которую я проваливаюсь и тону. И у этой тьмы глаза такие же, как у Севера – человека, который безжалостно вынес мне приговор.

4. Глава 4

После утреннего душа я переодеваюсь в принесенные Камиллой вещи – свободные брюки и блузку. Волосы просто зачесываю назад, но вот резинки у меня нет, так что приходится оставить их распущенными. Первым делом выглядываю в окно, пытаясь разглядеть окружающий особняк двор, но только убеждаюсь в словах служанки, что выбраться незаметно отсюда не выйдет. Камеры, охрана, огромный двухметровый забор, еще и собаки бойцовские по немалому участку бегают свободно! Я насчитала как минимум трех.

Даже если учитывать, что я внезапно превращусь в марафонца и добегу до ограждения за тридцать секунд, вверх на два метра я подпрыгнуть никак не смогу. А пока буду искать, на что бы встать, чтобы перелезть, меня не только собаки схватить успеют, еще и охрана неторопливым шагом обойдет этот самый забор и примет меня с обратной стороны.