Помогать невесте принято незамужним девушкам из близкого окружения. Иса не была рада моей компании, но перечить Диль не стала.

Я думала, что для меня это будет мукой: ведь непременно одолеют воспоминания, разбередят, разъедят защиту, что не давала прорваться им раньше. Наверно, на меня подействовала холодность Диль. Как будто и я заморозила свои эмоции, мысли о несбывшемся. Столько всего уже было после несостоявшейся свадьбы… Об этом ли теперь горевать?

Поэтому на платье, вынесенное Исгельной, я смотрела без зависти, сожаления или чего-то такого.

На тоненькой, стройной фигуре Диль белое, простое платье смотрелось замечательно. Аккуратное, без каких-либо изысков, даже на ткани никаких узоров не было. И это выглядело контрастом с тем, как обычно одевалась она. Изысканно, порой слишком роскошно. А тут изящная простота.

Невеста, стоя перед зеркалом, окинула себя безразличным взглядом.

– Может волосы лучше на косой пробор расчешешь? – Спросила у неё Иса

Диль повела плечом и произнесла:

– Так сойдёт. Было бы для кого прихорашиваться.

– Но Диль! – Воскликнула её подруга.

– Ну а что? Куда он теперь денется. Не сбежит же из храма или перед ним. Хотя, – и бросила взгляд на меня.

Я лишь покачала головой. Уже на обидно.

– Прости, – Диль приложила пальцы к губам, словно тщетно пыталась удержать то, что уже произнесла. Стало заметно, как ее пальцы дрожат. Ледяной панцирь дал трещину.

В молчании мы дошли до кареты, на ходу поздоровавшись с Ровенийскими. Рона среди них не было. В молчании сели в экипаж.

Перед тем, как выйти уже у храма, Иса решилась спросить:

– Ты уверена?

«Вовремя, однако», – усмехнулась я про себя.

Все тем же нервным жестом Диль повела плечом, отбросила пшеничные волосы за спину и твердо произнесла:

– Нет.

Она посмотрела на наши изумленные лица и расхохоталась. Смех её не был нормален.

– Я все равно не отступлю.

У входа в храм она оставила свою обувь, отдала нам плащ. Босиком и в одном платье, простоволосая невеста входила в храм. Ровная, гордая спина, вздернутый подбородок и взгляд: «Неужели кто-то может усомниться в том, как я прекрасна?». Диль не шла – плыла и вроде бы плавно, но неумолимо и уверенно.

Жених у алтаря встречал свою нареченную тёплой улыбкой. Он-то выглядел спокойным, даже несколько расслабленным.

Слова священника, торжественное «да» жениха, отстраненное «да» невесты, потушенные свечи у статуи Рауда. Все прошло спокойно, даже как-то буднично.

А дальше был скромный, по меркам глав двух провинций, праздник.

Меня не покидало стойкое ощущение, что все это будто не по-настоящему. То ли спектакль, то ли представление. Лживое, неправильное, наигранное.

Когда я уже прощалась с Диль, она обняла меня так крепко, словно расставалась со мной навсегда, не рассчитывая больше увидеться. Однако её слова были противоположными:

– Я буду приезжать к тебе, к вам. Можно?

– Конечно можно. – Я сумела скрыть удивление.

– Спасибо. И спасибо, что все-таки приехала.

Домой я возвращалась со смешанными чувствами и непониманием: что вообще там произошло? Куда Диль позволила себя втянуть?

Книги уже не читались, из бисера не плелось, даже готовка надоела. Последнее неимоверно огорчало Банафрит. Она так радовалась моим кулинарным успехам, а тут я отступила… Лишь прогулки с Данфером спасали от полного скатывания в уныние. Да и вообще общение с ним мне очень помогало, как и ему. Но раствориться в другом человеке – значит потерять себя.

У меня был еще один дар – не пугающий, но интригующий, увлекающий своими возможностями. Вот только реализовать эти возможности без основы в виде знаний не получалось. Виной тому – трудность самостоятельного изучения. Я могла прочесть весь учебник, могла разобрать сама на составляющие схемы, заклинания, но правильно их применить… Всегда был какой-то недочет, чего-то не хватало. А подсказать – некому.