– Мистер Дарлингтон, это хороший и воспитанный мальчик. Он отлично ухаживает за лошадьми и объезжает их, несмотря на свой юный возраст. Завтра его заберут сразу же. Из уважения к вам и нашей дружбе, я приказ показать его, – хвалил раба мистер Питерсон. – Лука, выйди.

Лука. Его зовут Лука. Он вышел по приказу, не поднимая глаз. Я всё хотела рассмотреть его получше. Он понравился мне, а я даже не видела его глаз. Не слышала его голоса, но что-то меня потянуло к нему. Моё сердце чуть увеличило ритм. Дыхание стало частым. Я словно не могла надышаться. Мне хотелось глубоко вдохнуть, только терпкий запах мужского пота и грязной соломы не давал мне сделать это. Странно, до этого мгновения я не придавала значения вони вокруг меня.

– Вот смотрите, он здоров, – мистер Питерсон, обхватив пальцами подбородок, поднял его кверху, – зубы все на месте и белые. Нет черноты. Дёсны не кровоточат, – другой рукой он копался во рту юноши, – а мышцы нарастут. Вы больше заставляйте работать его, – советовал торговец жизнями.

В этот мгновение наши глаза встретились. Я сумела поймать его взгляд. Какой же он красивый. Карие глаза посмотрели на меня из густоты длинных ресниц.

Я влюбилась! С первого взгляда я влюбилась. Влюбилась в раба. Так влюбилась, что боялась признаться сама себе в этом. Боже! Это настоящее преступление. Полюбить раба. За шесть лет моего пребывания в доме отца, мне прививали манеры господ. Их привычки. Их высокомерие. Их цинизм и веру в исключительность белой кожи. Кожи, которой меня наградила природа. Так много времени потрачено на моё воспитание. Мне прививали всё это, но так и не привили то, чтобы я смотрела на чёрных, как на нелюдей. Для меня они никогда не были и не будут животными. Моя мать чёрная, а я по какой-то случайности белая.

Мой отец видел в Луке рабочую силу, а я красивого юношу.

– Хорошо, я забираю и этого.

Услышав согласие отца купить Луку, я улыбнулась. Новая собственность отца поймала эту, адресованную ему, улыбку, но не осмелилась улыбнуться в ответ дочери плантатора и своего хозяина. Он не знал, что я такая же собственность, как и он. Между нами нет различий. Мы оба зависим от обстоятельств окружающих нас, но эти обстоятельства не зависят от нас. Как и наша любовь. Мы не могли уже бороться с нахлынувшими на нас чувствами. Один взгляд изменил нас. Он дал нам смелость, которой у нас не было до нашей встречи.

Мы ехали в открытом экипаже. Отец сидел напротив меня. Я щурилась от ярких лучей солнца, тайно бросая взгляды на идущих за экипажем рабов.

Люди, работавшие на мистера Питерсона, гарцевали верхом на лошадях. Их плётки со свистом подгоняли отстающих рабов. Я вздрагивала от каждого удара и стона. Отец, заметив это, приказал не бить рабов почём зря.

Домой мы приехали ближе к ночи. Новых рабов отец сразу отдал в руки главного надсмотрщика мистера Льюиса.

Когда Луку уводили, он бросил на меня неосторожный взгляд. Мистер Льюис ударил его кнутом.

– Кто позволил тебе нигер, смотреть на мисс?! – прорычал надсмотрщик.

Отец проигнорировал это. Рабы теперь были не его заботой. Мистер Льюис умеет укрощать строптивых.

Не знаю, наказали ли Луку за своеволие. Я не видела нового конюха. Готовилась к балу.

Перед самым балом леди Джейн закатила очередной скандал. Она кричала, что не поедет в экипаже с черномазой девкой разодетой, как попугай. Не хватало ещё ей опуститься до такого! Прийти в общество приличных людей в компании ублюдка неверного супруга. Она и так посмешище!

Отец ответил ей в свойственной ему манере:

– Хорошо. Оставайся дома.

– Что?! – ещё громче завопила она. – Я не хочу ехать с ней! Ты даже не спросил меня: согласна ли я на такое унижение?! Моё мнение, ты не учитывал, когда решал это!