– В этом королевстве не на что надеяться, – безразлично кинул еще один, окидывая нас пустым взглядом.

– Таким разбойникам, как ты — да, – пожал плечами старик.

– Дык не от хорошей жизни-то разбои начинаются, – устало выдохнул худой мужчина позади.

– Мне это говоришь? – хмыкнул затейник этой беседы.

Я удивленно приподняла брови. Он выглядел спокойным и неуместно оживленным, будто шел не на плаху, а на бесплатный банкет. Голубые, почти прозрачные глаза сияли мудростью и озорством. Так смотрят те, кто свято верит в жизнь после смерти. Таких петлей не напугаешь.

– Вам совсем не страшно? – не выдержав, тихо спросила у старика.

Он обернулся и приподнял бровь.

– А что, страх спасет мне жизнь? – последовал очередной беззаботный вопрос.

– Нет. Но, хотя бы, понервничать для приличия можно было… – растеряно пошутила я.

– На потеху бургомистру? – старик усмехнулся и покачал головой. – Я казни не боюсь. А вот тебе бояться стоит, ведьма. Куда отправляются по смерти ваши души — даже Богу неизвестно.

От его задумчивого тяжелого взгляда мне поплохело. Настолько о будущем я еще не размышляла.

Погрузиться в невеселые красочные фантазии не успела — мы дошли до галдящей толпы. Горожане мгновенно расступились, пропуская вперед нашу несчастную процессию. Стражи разделили заключенных на части, одних пихая в сторону крепкого деревянного строения со зловеще болтающейся петлей, других к колодкам с блестящим рядом во пне топором.

Мою неудачливую тушу отделили от обеих половин, потянув в абсолютно другую сторону. Чувствуя, как к горлу подступает желчь, я нервно осмотрелась.

Люди буравили меня злыми пренебрежительными взглядами. Там, за отвращением, плескался неприятный суеверный страх. Если других заключенных забрасывали едой и вещами, яростно скандируя и ругаясь, то ко мне боялись приблизиться и на шаг. В напряженной тишине изредка раздавалось шипящее ворчание.

Засмотревшись на испуганно выглядывающего из-под руки матери ребенка, вздрогнула, когда кандалы неожиданно щелкнули и с тяжелым грохотом упали на деревянный выступ, едва не оцарапав мои пятки. Страж грубо дернул меня за предплечье и потащил к высокому толстому столбу.

Глядя на солому у его подножья, я невольно затормозила.

– Двигайся! – недовольно буркнул тот самый мужчина, на которого я налетела у темницы. – Не советую прибегать к своим фокусам. Отправят к палачу, и, поверь мне, начнет он не с головы.

Знала бы я, что за фокусы и как они колдуются – может и использовала бы, а так особого выбора не оставалось.

Рвано выдыхая, опустила плечи и сдалась, позволяя приткнуть себя спиной к столбу. Мужчина обернул мои руки вокруг него и крепко обвязал запястья.

Небо было ясным и чистым, деревья вокруг площади красиво цвели. В противоположном конце улицы миловидный старик вез в телеге поросят. Над ним с окна второго этажа выглянула пухлая женщина, что, сняв с бельевой веревки одежду, принялась неторопливо ее отряхивать.

Жизнь продолжалась. Размеренная, спокойная и яркая. Здесь, в мире полного отсутствия технологий, все происходило прямо на глазах. Только вкусить эту жизнь мне было не суждено.

Бургомистр молча наблюдал за казнью других заключенных. Периферийным зрением уловила обмякшие в петлях тела и покатившиеся от колодок головы. Не виданный мною ранее крупный мужчина в черной одежде зажег факел и поднес его к сену у мох ног.

Сердце в груди замерло, в ушах зазвенело. Рты людей в толпе двигались, руки ободряюще махали кулаками, но ни один звук не достигал моего враз исчезнувшего слуха.

Взгляд невольно наткнулся на знакомые черные глаза в тени глубокого темного капюшона. Тот самый неизвестный с темницы, что искал Алиссандру…