– Мои гормоны работают в штатном режиме, так что успокойся. Усыновлять мы никого не будем.

– А мне кажется, что Лилька решила погнаться за нами. Когда узнала, что у нас четвёртый младенец на свет появится.

– Ты совершенно её не знаешь! Лиля не равняется ни на нашу семью, ни на чью-либо другую. Потеряв в детстве родителей, жила со старенькой бабушкой без сестёр и братьев. Она одна была на всём белом свете. И сейчас ею движет, чтобы у детей были братья и сестры, и большая полная любви и сплочённости семья!

– Сказала такую чушь, просто смешно. У Сергея сестра, он, однако, с ней не общается и причём давно!

– Это их личное дело, какая между ними пробежала кошка или собака. А вот я общаюсь со всеми: сёстрами, братьями, тётками, дядьками, племянниками – и считаю, это правильно. Бесспорно, что у каждого свои причуды в голове.

– Это ты точно сказала. Все не могут мыслить, поступать и думать одинаково.

– У всех свои привычки и понятие, что правильно, а что нет. Что хорошо, а что плохо. Неважно, твои это или мои родственники, я с ними общаюсь независимо от всего.

– И всё-таки я против усыновления чужих детей!

– Не вздумай об этом говорить Серёже.

– А что тут такого, и скажу!

– Не смей, он уже принял решение.

– Да это она навязала!

– Если бы Лиля навязала, Серёжка мог отказаться. Но видишь, он за, значит это обоюдное. И не смей ничего говорить им обоим по этому поводу.

– Хорошо. Я преподаю в университете, а меня учит жена-бухгалтер, не имея высшего образования!

– Не важно, какое у кого образование. У моей бабушки было пять классов, а потом началась Великая отечественная война, и она пошла работать в колхоз, некогда было учиться. Но бабуля была гораздо умнее многих сегодняшних академиков и политиков.

– Мир, мир, мир, – целуя жену, произнёс Вадим. – И чего ты такая заводная последнее время? Огурчики хочешь солёненькие с жареной картошкой? Я приготовлю.

Вика улыбнулась, во время беременности Вадика словно подменили. Это был первый совместный, долгожданный ребёнок. И муж готов был бежать хоть на край земли, лишь бы угодить супруге в гастрономических вкусах и запросах.

После того как Ирка похоронила Светку, на неё накатила волна тоски и глубокой депрессии, хотелось спрятаться под одеяло и не вставать.

– Зря заставила рожать. Вот сделала восемь абортов, и этого не нужно было оставлять! Зато сама была бы жива. Умереть в тридцать четыре года! Сама ещё жизни не видела.

Она достала бутылку водки и позвала Таньку:

– Помянем Свету.

– Это что же за напасть такая, что они мрут как мухи? То твой Яков, то она.

– Нельзя ей было рожать! Как знала, так не хотела его оставлять.

– Да, поэтому наши звёзды едут рожать в Лондон и Америку, уж там врачи всё как надо сделают. А здесь только калечить умеют! Вон мой Витька лечил зуб четыре года назад. Вылечил. А зуб болит и болит, при надкусывании болит и болит. Ну, думал, соседний зуб нужно лечить. Пошёл в другую стоматологическую клинику, а там снимок сделали и ахнули! Прежний врач, прочищая нервные каналы, оставил в зубе иголочку. И запломбировал её в канале. За счёт чего здоровый зуб сгнил! Кто это возместит, иди ищи того врача.

– Вот изверги, дипломы покупают, а лечить не лечат!

– Да что ты! Потом долго искали хирурга, который сумеет разрезать десну, удалить сгнивший зуб, вытащить из канала эту иголочку, зашить десну. Никто не соглашался, все последствий опасались.

– Страстей наговоришь, никогда больше зубы не пойду делать.

– Это не страсти, горькая правда! Вот Витька лежит теперь неделю, десна разрезанная не заживает, мучается. Не ест ничего, похудел!