Увеличила все-таки. Давно приговаривалась и денег просила. Я не одобрял, потому что сторонник всего натурального. Но черт! В данный момент прощаю ей все. Даже силикон, к которому я жадно пробираюсь под скользкой шелковой тканью. Ничего, скоро этой лишней преграды не будет.

Судя по тому, как меня срывает, быстрее, чем я ожидал. Все-таки две недели воздержания не прошли бесследно. И Ритка со своим сюрпризом появилась очень вовремя. Умница.

На секунду забываю о том, что планировал порвать с ней. Успею. В конце концов, прощальный секс нам обоим не помешает.

Обнимаю ее со спины, обхватываю пальцами подбородок, чтобы развернуть лицом к себе. Ловлю пухлые губы, нагло вторгаюсь в скромно стиснутый рот. Проглатываю испуганные стоны, впитываю лихорадочное дыхание, пробую на вкус, пожираю сладкую землянику с терпким виноградом.

Хаотично и неистово лаская мою смущенную, но при этом очень отзывчивую девчонку, я натыкаюсь на какую-то ленту на ее дрожащих коленях.

Было ли в записках что-то про связывание? Ни черта не помню. Но крышу сносит от возникших в воображении картинок.

Мозг отключается и улетает в нирвану.

Рука задирает легкую юбку, с трудом протискивается сквозь стыдливо стиснутые ножки, достигает цели. Оттягивает тоненькую ниточку, которая считается трусиками. И больше меня не слушается.

Я целиком концентрируюсь на извивающейся на стуле искусительнице. Нависаю над ней, целую. И продолжаю ласкать.

Между нами еще толком ничего не произошло, но мы оба балансируем на одной высоковольтной линии. Напряжение зашкаливает. Искры летят.

«Приговор» вступает в силу и исполняется незамедлительно. И вскоре «смертница» кричит на своем «электрическом стуле». Надеюсь, это не считается нарушением первого правила. Потому что у меня на нее серьезные планы этой ночью.

Игра только началась…

Подхватываю разомлевшее тело на руки, несу к постели и бережно опускаю на подушки.

И даже долбаные шелковые простыни меня уже не остановят.

Каролина

Чувства на пределе. Нечем дышать. Парализована удовольствием. Впечатана горячим мужским телом в мягкую постель.

Обезоружена. Слепа. Расплавлена.

Ни единого слова – только его рычащие вздохи. Никаких картинок перед глазами – вместо них фантазии. Ни лучика света – лишь порочная тьма под повязкой. Забирается внутрь меня, обволакивает остатки стыда и страха, чтобы растворить их в кислоте безумия. А потом заполнить меня желанием, таким острым и безудержным, что разум отключается.

Я больше не волнуюсь. Не анализирую. Не напрягаюсь. Плыву по течению, подбрасываемая бурными волнами. Чтобы сорваться вниз. Вместе с ним.

Только его прикосновения имеют значение. Грубые пальцы на нежной коже. Неистовые поцелуи на истерзанных губах. Колючая щетина вскользь по шее. Лихорадочное дыхание возле ушка.

Я готова выкрикивать имя Ника. Признаваться в любви. Но вместо этого отчаянно мычу в его жадный рот.

Нельзя. Сама же нарушу свое идиотское правило. А так не хочется, чтобы все прекратилось…

Разочарованный стон вырывается из груди, когда он отстраняется. Застываю, ориентируясь на слух. Теперь, когда я свободна, я могу двигаться и, наконец, набрать полные легкие воздуха, но вместо этого задерживаю дыхание, чтобы не упустить ни единого звука.

Слышу поспешные шорохи. Что-то пролетает мимо, обдавая плечо слабым сквозняком, и падает возле кровати. Его одежда? О боже…

Зажмуриваюсь, несмотря на повязку.

Разжимаю околевшие пальцы, в которых все это время держала шелковую ленту. Протягиваю в пустоту. Упираюсь тыльной стороной ладони в обнаженный торс. На инстинктах веду вниз руками, очерчивая каменные мышцы. Чересчур твердые и рельефные.