Теперь душа его была спокойна, хотя и не до конца – нужно было еще вернуть конверт владелице. Но окна квартиры на первом этаже были абсолютно темными, что делало миссию невыполнимой. Пока что невыполнимой.

Кстати, в окнах соседней квартиры свет тоже отсутствовал. Ее обитательница, на вид ровесница Дарьи Тимофеевны, очевидно, уже спала.

– Это действительно был твой отец? – удивленно спросила Алиса, стоило Федору переступить порог.

– Нет, с чего ты взяла?

Она не ответила, лишь пожала плечами.

Федор и сам не мог понять, почему назвал совершенно чужого человека отцом. Чтобы скрыть смущение, он сделал вид, что рассматривает Алисины покупки.

Обойдя вниманием упаковки с одеждой и коробки с обувью, Федор выудил из упаковки небольшой, сияющий черным пластиком фен. Приставил его к виску:

– Пух-х-х!

– Дурак, – возмутилась Алиса, обезоруживая его.

Федор тут же вытащил из вороха упаковочной бумаги какую-то штуковину, судя по всему, тоже для волос, а следом еще одну. В большом пакете обнаружилась куча расчесок самых различных размеров и конфигураций – толстенная круглая и такая же круглая, но поменьше диаметром, но с одинаковыми, торчащими в разные стороны колючками, а еще обыкновенная пластмассовая и металлическая с длинным острым концом.

– Зачем тебе столько? – спросил Федор и поершил волосы на макушке самой толстой расческой. Колючки неприятно царапнули кожу.

– Для работы, – сказала Алиса, забрала у него расческу и положила в маленькую компактную сумочку. Туда же отправились остальные.

– Ты парикмахер? – спросил Федор.

– Нет.

Пару минут Федор ждал продолжения, а потом не выдержал:

– А кто? Кто ты, Алиса?

Он тут же испугался, что вопрос прозвучал слишком громко, слишком в лоб, слишком… Что с такими девушками, как Алиса, не следует говорить таким тоном, но она, нисколько не обидевшись, ответила:

– Я переводчик. – И, видя его округлившиеся от непонимания глаза, пояснила: – Работаю в фирме. Могут позвонить среди ночи и вызвать. А выглядеть нужно от и до. Или требуется с клиентом ехать за границу. Там по салонам красоты не набегаешься. Вот и тащишь с собой чемодан. Если переговоры с девяти, вставать приходится в шесть. Девчонки, у кого ногти длинные, еще и лампу для маникюра с собой таскают.

– Какую лампу?

– Да тебе оно надо? – Алиса потянулась, по-кошачьему выгнув спину и вытянув вперед руки с короткими прозрачными перламутровыми ноготками, похожими на морские ракушки.

Наверное, она хотела показать, что ногти ее хороши сами по себе и не требуют никаких дополнительных приспособлений, но Федор понял жест как призыв к действию.

Он осторожно подтянул к себе Алису, обнял, отыскал ее губы своими губами. На секунду замер, давая ей возможность продемонстрировать свое несогласие. Но тут Алиса взяла инициативу в свои руки.

То, что произошло дальше, никаким образом не походило на описанный нобелевским лауреатом поворот ключа. Это был взрыв супергиганта Бетельгейзе и рождение сверхновой.

От избытка чувств Федор даже сознание потерял на минуту. Ну или заснул на полчаса. А когда проснулся, обнаружил, что лежит на диване, а Алиса, уже полностью одетая, сидит рядом и нежно гладит его по щеке.

Он взял ее руку, прижал пальцы к губам, потом отвел их в сторону, посмотрел пристально.

– Так зачем все-таки нужна лампа?

Она засмеялась, взъерошила Федоровы волосы.

– Чтобы лак затвердел.

– Поня-я-ятно, – протянул Федор. – Сложно все у вас. Нравится тебе такая работа?

– Не хуже других.

Федору показалось, что вопрос Алисе пришелся не по душе, и поспешил ее успокоить:

– Мне бы, наверное, очень понравилась. Ездишь по всяким странам, знакомишься с разными людьми… Красота… Давно ты там работаешь?