Между тем красавица незаметно для меня выскользнула из крокодильих лап и растворилась в темноте. На её месте возникла другая. Она тоже голая, и лобок у неё выбрит так, будто только что родила ребенка. Однако привлекательность словно исходила из нутра, а вовсе не от косметики. Волосы на голове были короче – не крашеные, а свои, каштановые, завившиеся на плечах в симпатичные колечки, словно стружки под верстаком. Ногти на руках и ногах ярко накрашены. Это единственная искусственность, которую мне удалось разглядеть в ней. Всё остальное – во власти естественной простоты и гармонии. Она явно ниже ростом, чем первая; когтистые лапы висели далеко от её плеч. Груди заметно полнее, чем у предшественницы, хотя еще не утратили девичью устойчивость и упругость, что особенно бросалось в глаза, когда девушка поворачивала перед видеокамерами свой торс. Бедра широкие, пупок скрывался в элегантной ямочке. Щёки слегка порозовели. Я предположил: ей неловко от многочисленных глаз, устремлённых на неё. Эта девушка напомнила ту, что являлась во сне. Я поспешил снять её на камеру телефона.

Третья красавица напоминала секретаршу известного голливудского режиссера. Высокая, бритоголовая, худощавая. Отсутствие волос на голове подчеркивало особую артистическую утонченность. Макушка вознеслась на уровень крокодильей пасти, и со стороны казалось, что пресмыкающееся готово девушку съесть. Груди небольшие, узкие и вроде бы мягкие: при дыхании колыхались едва заметно из стороны в сторону. Соски смазаны чем-то белым. Казалось, будто из них струится молоко. Длинные ногти на руках накрашены розовым лаком, окружавшим ярко-красные сердечки. Она то и дело отгоняла комаров, за что получила предупреждение операторов. Тело, видимо, обработали средством от насекомых, бояться их вовсе не стоило, но она не могла преодолеть привычку и, взмахивая то одной, то другой рукой, заметно волновалась. Стройные загорелые ноги поставила на ширине плеч. Выбритая промежность подчеркивала худобу девушки, в сочетании с голым черепом это было неприятно. Я все-таки сфотографировал её, потому что в ней таилась какая-то изюминка, может быть, целый характер – нервный, впечатлительный. Она исчезла незаметно, будто провалилась в преисподнюю.

На её месте возникла толстушка. Короткие волосы выкрашены в три разных цвета: фиолетовый, розовый и красный. Большие груди с почти незаметными сосками свисали вниз, требуя себе опоры, но девушка не смущалась, поглаживая правой рукой левую грудь. Сочные губы время от времени улыбались; улыбка обнажала мелкие, ослепительные зубы. Ноги плотно сдвинуты, из-за чего выпячивался лобок; казалось, нет сил, которые могли бы заставить их раздвинуться. Живот напоминал большую пухлую подушку, кисти рук маленькие, как у девочки. Озорной цвет волос противоречил ее полноте, целомудрию и добродушию. Красный крокодил со своей высоты испуганно смотрел на девушку. Не сними я её на мобильник – в коллекции снимков явно чего-то не хватало бы. Исчезла толстушка столь же проворно, как и её предшественницы.

Пятая девушка казалась изможденной жизнью. У нее тонкие руки, серые волосы, заплетенные в тонкие косички, которые я не смог сосчитать. Голова достигала острозубой пасти крокодила, однако не верилось, что тот польстится на худобу. Зеленоватые, слегка светящиеся от фар глаза смотрели печально на операторов, приседавших перед ней. Ноги раздвинуты, выбритый холмик напоминал костлявый остроугольный треугольник. На левом плече – она стояла левой стороной ко мне – я рассмотрел татуировку: красный крокодильчик в той же позе, как и у неё за спиной. Тут же представил себе беззащитное существо, у которого не было сил противиться наглому деспоту. Крокодильчик пузатый и кровожадный, верная копия двойника. Мне показалось, что девушка посинела от ночной прохлады и что губы у нее напоминают спелые сливы. Сколько ни присматривался, я не заметил на ней даже следа косметики. Постарался заснять так, чтобы она выглядела как можно более привлекательной.