Долгая тишина.
Наконец Сэмюэлс спросил:
– Когда началось выступление Кобена?
– В три часа, – сказал Терри. – В три часа дня, во вторник.
– Надо же, как удачно, – едко произнес Сэмюэлс.
Хоуи Голд улыбнулся:
– Но не для вас.
Три часа дня, подумал Ральф. Почти в то же время Арлин Стэнхоуп, по ее утверждению, видела, как Терри Мейтленд увозит Фрэнка Питерсона на краденом белом микроавтобусе. Нет, не почти. Ровно в три. Миссис Стэнхоуп говорила, что слышала, как часы на здании мэрии пробили три.
– Он выступал в большом конференц-зале «Шератона»? – спросил Ральф.
– Да. Прямо напротив банкетного зала.
– И ты уверен, что выступление началось ровно в три?
– Да, ровно в три. Только сначала председатель учительского объединения выступила с вводной речью. Минут на десять, не меньше.
– А сколько длилась лекция Кобена?
– Минут сорок пять. Потом он еще отвечал на вопросы. Все закончилось, думаю, около половины пятого.
Мысли кружились в голове Ральфа, как бумажки, подхваченные сквозняком. Никогда в жизни он не был так озадачен. Им следовало заранее проверить все перемещения Терри во вторник, но теперь, задним числом, уже ничего не исправишь. К тому же они все согласились – Ральф, Сэмюэлс и Юн Сабло из полиции штата, – что не стоит расспрашивать про Мейтленда перед арестом, чтобы тот ничего не заподозрил. И при стольких вещественных доказательствах в предварительном следствии не было необходимости. То есть так представлялось вначале. Но теперь…
Ральф посмотрел на Сэмюэлса, однако помощи не дождался. На лице прокурора отражалось лишь недоумение, смешанное с подозрением.
– Вы совершили большую ошибку, джентльмены, – сказал Хоуи Голд. – Думаю, вы уже сами поняли.
– Нет никакой ошибки, – возразил Ральф. – У нас есть его отпечатки, у нас есть показания свидетелей, знающих его лично, и скоро придут первые результаты ДНК-экспертизы. Они наверняка совпадут, и это решит дело.
– Да, кстати. У нас тоже уже совсем скоро будут первые результаты, – сказал Голд. – Пока мы тут сидим, мой детектив проводит собственное расследование, и почему-то я не сомневаюсь, что оно будет успешным.
– Что? – рявкнул Сэмюэлс.
Голд улыбнулся:
– Зачем портить сюрприз? Давайте дождемся доклада Алека. Если мой подзащитный говорит правду, тогда новые сведения пробьют еще одну дыру в вашем баркасе, Билл. Который и так уже дал течь.
Алек, о котором шла речь, Алек Пелли, бывший детектив полиции штата, теперь вышел на пенсию и работал в качестве частного сыщика исключительно на адвокатов по уголовным делам. Его услуги стоили дорого, но он отлично справлялся с работой. Однажды за кружечкой пива Ральф спросил у Пелли, почему тот перешел на темную сторону. Пелли ответил, что в свое время его стараниями были осуждены как минимум четыре человека, которые, как он понял уже потом, были невиновны, и теперь он искупает свои грехи. «К тому же, – добавил он, – если не играть в гольф, то на пенсии сдохнешь со скуки».
Нет смысла гадать, какие именно сведения добывает сейчас Пелли… при условии, что это не блеф адвоката защиты. Ральф посмотрел на Терри и опять не увидел виноватого выражения у него на лице. Только тревогу, злость и растерянность человека, арестованного по обвинению в преступлении, которого он не совершал.
Но он-то как раз совершил преступление. На это указывают все улики, и результаты ДНК-экспертизы вобьют последний гвоздь в его гроб. Его алиби – искусно сконструированный ложный след, призванный запутать следствие и позаимствованный прямиком из романов Агаты Кристи (или Харлана Кобена). Завтра утром Ральф займется демонтажом этой конструкции, начав с опроса коллег Терри и проверки всего расписания учительской конференции, с упором на время начала и окончания выступления Кобена.