Ведь голос водителя звучал более чем удивленно:

— Вячеслав Александрович, Вы теперь… сзади поедете?

— Ну да! А что?

— Ничего! Просто уточнил. Телефон Ваш здесь остался, передать?

— Он мне пока без надобности.

— Ясно! Куда едем?

— Домой! Подзадолбался я что-то сегодня.

— Тренер лютует?

— Вообще как с цепи сорвался! Мы полудохлые с ринга выползаем.

— Ой, бедненький! — словно со стороны, ужасаясь, Ира услышала собственное тихое, недовольное бормотание. — Сколько можно ныть? Преодолевай и окрепнешь! Как гласит, ки… китайский философский трактат.

Она понятия не имела, зачем ляпнула нечто подобное.

Зачем вообще открыла свой рот. Аж в жар бросило, честное слово.

Да только было поздно для самобичеваний.

В салоне повисла гробовая тишина.

— А-а-а! — задумчиво протянул Красницкий. — Еще же эту нужно завезти! Давай по объездной и через старый центр, Михалыч! На Орджоникидзе вырули.

Кивнув, мужчина завел двигатель. И уже спустя мгновение они мягко тронулись с места, выезжая с парковки на проезжую часть. Через несколько минут, прошедших в полной тишине, Слава напомнил о своем присутствии.

— Чего притихла? — толкнул ее (сжавшуюся от напряжения в комок) коленом, вынуждая непроизвольно вздрогнуть. — Развлекай меня. Рассказывай!

— О чем? — отозвалась она, продолжая смотреть куда угодно, только не на него.

— Почему оказалась так далеко от дома? Зачем приперлась в один из самых дорогих торговых центров города? Здешние магазины тебе и твоей семье явно не по карману! Я теряюсь в догадках, как тебя вообще внутрь пустили?

Ее безмерно раздражали подобные разговоры. Как и его неизменно надменный тон. Из раза в раз. Из года в год. Окатив одноклассника поистине взбешенным взглядом, Ирина сурово отчеканила:

— Мы не нищие, Слава! Не богатые, конечно… но и не нищие! Сколько раз тебе повторять? Нам всего хватает в этой жизни! Всего!

Вячеслав откинулся на спинку сиденья и зашелся в приступе громкого лающего смеха. Искреннего, но… слишком уж веселого. Слишком обидного.

«Не слушай его! Просто дыши! — успокаивала себя девушка, вновь отворачиваясь к окну. — Двадцать минут. Нужно продержаться в его обществе всего двадцать минут! Раз. Два. Три. Четыре…»

Все произошло очень быстро. Стремительно. Она даже не успела отреагировать должным образом. Продолжая глумиться и улыбаться во весь свой белозубый рот, Красницкий перехватил Юркин подарок, мирно покоящийся на ее коленях, и бесцеремонно открыл крышку, приговаривая:

— Ладно, давай посмотрим, на что ты там раскошелилась, не нищая…

Он поменялся в лице буквально по щелчку пальцев.

Воздух со свистом покинул его легкие, едва молодой человек заглянул внутрь, исследуя содержимое коробки. Скрипнув зубами, Слава замолчал.

Помрачнел. Дыхание сбилось. Да и в целом выглядел он весьма болезненно. Словно прямо сейчас, в это самое мгновение получил приличный удар под дых. С ноги. Словно вместо банального парфюма и защитной капы обнаружил на дне бомбу с активным детонатором. Потому и ладони затряслись, точно у паралитика. Казалось, еще секунда, и в порыве… чего-то странного, необъяснимого… он просто сомнет хрупкий картон своими сильными ручищами. Сотрет с лица земли к чертовой матери!

В первозданной тишине прошли несколько секунд.

Наконец, не выдержав молчаливого гнета, Ирина встрепенулась:

— Верни! Это подарок!

Не скрывая изумления, вызванного внезапной «находкой», Красницкий глухо пробормотал:

— Кому?

— Не твое…

— Ты че, пучеглазая, встречаешься с кем-то?

Она собиралась опровергнуть столь бредовое предположение.

Собиралась… и не смогла. Промолчала. Утаила.

Настырно сжала губы в тонкую линию, всячески избегая его взгляда.