– Чарли… – Я схватила прутья темницы, чтобы разглядеть, шевелится ли вообще историк или он без сознания.

Чак не предал значения моему голосу, посчитав, что уже сошёл с ума от бесконечных истязаний Гарпий и продолжил лежать вниз головой в пол.

– Родной, это я, ты слышишь меня? – Брюнет зашевелился, чтобы бросить гневный взгляд в сторону нежданных гостей и обомлел, когда рассмотрел в темноте Ада лицо той, из-за которой себя и убил.

– Каролина? – Столько радости возникло на его, посиневшем от ударов адских плетей, лице и он медленно пополз в мою сторону.

Я села на колени, чтобы быть с ним на одном уровне и принялась ждать, когда он подтянется ближе. Все мышцы мужчины были напряжены до предела, но он упрямо шёл к своей цели, мечтая хотя бы дотронуться до меня и убедиться, что это не галлюцинации от болевого шока.

– Я сошёл с ума? – Учитель не готов был увидеть меня.

Он думал, что никогда больше не увидит этих зелёных глаз, в плен которых сдавался всякий раз, когда я была рядом.

– Нет, родной, нет, ты не сошёл с ума, это правда я. – Я попыталась поцеловать его через решётку и он потянул свои губы мне на встречу.

Железо мешало, но мы всё же смогли докоснуться друг друга вопреки разделительным прутьям. Я почувствовала как нежную кожу губ обожгло от соприкосновений с грешной душой, но вида подавать не стала. Моя боль не шла ни в какой сравнением с той, которую испытывал мой жених безостановочно.

– Как? Как ты здесь оказалась? – Чак протянул свою грязную ладонь и приложил её к моей щеке, поглаживая её подушечкой своего грязного большого пальца.

Теперь и скулы запылали, но я терпела, понимая, что это мой любимый наконец-то трогает меня, а не какой-то очередной Ангел. И мне было приятно. Несмотря ни на что. Каким бы грязным, зловонным и изуродованным Чарли не был – для меня он всегда будет самым любимым и желанным мужчиной во всем бесконечном пространстве всего живого и мёртвого.

– У меня мало времени. Я не смогу часто навещать тебя, но ты должен знать, совсем скоро я стану членом Ангельского Сообщества и любой ценой добьюсь твоего освобождения. – Успокаивал его мой голос, едва проникающий, в забитые чужими и собственными криками, уши.

– Ты теперь Ангел? – Изумился Чак, не готовый к такому развитию событий.

– Бог так решил. Не знаю почему. Мы с тобой одинаково нагрешили, но наказали почему-то только тебя. – Мне было стыдно перед ним.

Я ни капли не заслужила этой чести, которой удостоили меня в Раю, но выбора всё равно не было. Или он был. Я могла выбрать своё величие и выкинуть из своих мыслей Чарльза навеки, но, напротив, рисковала всем, потому что не могла даже представить – как можно хотя бы попытаться забыть ту любовь, которая была между мной и этим изувеченным самоубийцей, именуемым моим женихом.

– Малышка… – Прохрипел Чарльз, чувствуя, как телу больно от долгого держания головы. – Я благодарю Его за то, что страдаю за нас двоих. Я бы не смог смотреть на твои мучения. – Он сжал моё запястье от боли и я принялась поглаживать его по голове, чтобы отвлечь от этого мучительного ощущения. – Я счастлив, что ты в лучшем месте, Кароль. – Его взгляд был таким родным.

Глаза сияли сапфировым блеском. Душа затрепетала от этой неземной красоты и я снова впилась в его губы, ударившись при этом об чёртовы решетки лбом.

– Я так тебя люблю, родной… – Чарльз улыбнулся моим словам и кивнул в знак взаимности, потому что говорить было очень тяжело.

– Меня сейчас стошнит. – Подал свой голос Люцифер из темноты тюремной камеры.

– Умолкни! – Шикнул на него Чак.

Друг по несчастью знатно потрепал ему нервы за время пребывания в темнице.