С болгарином Колей (мой единственный реальный кореш по джунглям) мы познакомились с компанией бразильских и английских девушек и ездили с ними загорать на океан. И здесь не случилось никакого доходящего до постели романа, – срабатывало то ли «облико морале» советского человека, то ли еще непонятная мне до сих пор причина. Пляжи Келимана очень широкие, волны набегают на десятки метров, а потом медленно отходят обратно, образуя под ногами убегающую лужу. Вдоль пляжей тянулась пальмовая роща. Нам хватало ума не заплывать, так, барахтались в прибое, пожалуй, только бразильцы отваживались пересекать волны, уходя на глубину, где океан был уже спокойнее. Первая поездка на пляж запомнилась ощущением декорации или съемок в массовке голливудского фильма, до того все казалось невероятным. Как я здесь очутился? Приятель одной из барышень нашей компании был летчиком, и, конечно, он прилетел на маленьком самолетике, носился над нами вдоль пляжа, мы радовались и махали ему руками. Потом ели что-то вкусное в прибрежном ресторане, кажется, креветки с вином. Не успели мы вернуться в гостиницу, как, поднявшись в номер, я почувствовал озноб и жжение по всему телу. Сказать, что я сгорел, это ничего не сказать. Несколько дней я не мог пошевелиться, лежал под мокрыми простынями в гостинице, кожа слезала даже с пальцев ног. Кто мог мне дать совет в холодном закрытом Совке, как вести себя на африканском пляже, как уберечься от тропического жестокого солнца, когда практически вся страна дальше Черного моря не ездила?! Кто вообще что-то знал, кроме шпионов и сотрудников всяких околокагэбэшных институтов, об Африке? Зато коммунисты и комсомольцы со знанием дела предостерегали от провокаций со стороны спецслужб загнивающих стран. Когда меня потом высылали в Москву по состоянию здоровья с малярией и «клещевой лихорадкой», я даже не мог себе представить степень отсутствия каких-либо полезных знаний у кандидатов и докторов наук по медицинской части, пока не хлебнул советского родного лечения. ТОТАЛЬНО НИКТО НИЧЕГО! Но об этом потом.

Снова Кайя

Можно сказать, что Келиман – первый заграничный город, который я полюбил. Когда мы вернулись в лес на Замбези, втягиваться обратно в голодный и лишенный каких-либо положительных эмоций образ жизни было чертовски непросто. Когда-то, за несколько лет до нашей группы, в этой же деревне (кстати, деревня называлась очень красиво – Вила Фонтеш де Кайя) работали советские специалисты, после которых осталась годовая подписка газеты «Правда». Мы разложили газеты по датам и каждое утро начинали с чтения «свежего» номера. Другим развлечением была воскресная рыбалка, ловили мы только сомов, потому что другая речная рыба вызывала опасение. Часто клевала небольшая рыбка, размером с плотвичку, она бесхитростно заглатывала любую наживку. В первый же раз, когда я снимал ее с крючка, она резко выпустила шипы и поранила мне руку в кровь. Рука опухла, и пару дней мне было несколько не по себе. Поэтому с тех пор, поймав любую рыбу, кроме сома, который как две капли воды похож на нашего, мы наступали на нее и просто выдергивали крючок.

По ночам мы ходили на охоту. Хотя охотой это трудно назвать, так как зверья в определенные дни месяца было полно, а охотились мы с машины, высвечивая фарой по сторонам. Свет, попав в глаза любому животному, вынуждал его останавливаться, замирая на несколько минут. И ты стреляешь практически как в тире. Я в случае удачного выстрела выскакивал из машины и через траву и кусты стремглав бежал к добыче, не думая ни о каких львах или змеях, а напрасно. Более мудрые болгары всегда брали с собой негра и пускали его вперед, – наверное, генетически негры чувствовали опасность, во всяком случае, один раз очередной проводник посерел от ужаса и категорически отказался идти к убитой газели, хотя трава была невысокая и пространство просматривалось далеко вперед. «Сурукуку», – бормотал африканский проводник. Сурукуку – по рассказам местных, малоподвижная змея, которая не всегда успевает уползти при шуме шагов, но обладает способностью, сжавшись как пружина, делать прыжок вперед на несколько метров. При этом она очень ядовита, и в большинстве случаев укус ее смертелен, если немедленно не ввести противоядие. Никакого противоядия никогда у нас с собой не было.