– Врёшь, – помотал головой вампир. – Самое противное: это врать самому себе. Поводов больше чем достаточно. Вот только ты не хочешь их вспомнить.

Некоторое время они смотрели друг другу в глаза. Затем Олэ достал новую верёвку, но тут же отбросил. Быстрым шагом он подошёл к связанным подросткам.

– Вы не умеете врать и всегда держите слово. Мне это известно не хуже, чем профессору. Дайте слово, что проследуете со мной до герцога местных земель. Тогда я развяжу вас. И больше не стану связывать.

Подростки молчали.

– Подумай хорошо, Блич. Всё равно я вас доставлю к герцогу. Смирись с неизбежным. Лучше пройти этот путь без мучений пленника, а получая все радости путешествия свободного человека. В конце вы в любом случае умрёте. Это ваши последние дни, так получите максимум с них!

– Дети, – тихо сказал профессор, – делайте, как он говорит. Так будет лучше, поверьте.

– Мы даём слово, что не сбежим, – сказал Блич за себя и сестру.

– Но этого мало. Вы даёте ещё слово, что, если профессор, юный пленник, чьего имени пока не знаю, или вампир попытаются убить меня спящим, ранить или связать, вы помешаете этому.

– Даём слово, – после кивка профессора повторили дети.

– И третье условие… Мальчик-тень, найди способ смыть краску с головы. Или подстригись под корень.

– Зачем?

– Во-первых, ты меня будешь так меньше бесить, во-вторых, перестанешь привлекать ненужное внимание. Очень неестественный цвет.

Слегка покраснев, Блич кивнул, а Фейли улыбнулась и гордо поправила платок.

Профессор принял виноватый вид. Вероятно, маскировка Блича была его идеей.

Развязав теневых детей, охотник вернулся к Герту.

– Я развяжу и тебя. Но вначале ты мне расскажешь, кто ты такой и зачем пытался спасти эту девочку. А я тебе расскажу, от какой угрозы спасаю мир. После этого ты поймёшь, почему твои сверстники из народа Теней должны умереть.

– Меня зовут Герт. Я сын горшечника из посёлка горшечников напротив деревни Малые Столбы. В город я пришёл искать службы в армии герцога. Эту девочку я пытался спасти…

Герт споткнулся на полуслове. Он и самому себе не мог объяснить, почему так важно, чтобы это создание небесной красоты жило даже ценой его жизни. Будь она из родных, тогда бы понятно. Но он совсем ничего не знал о девочке, не был с ней фактически знаком.

– Я повторяю свой вопрос. Почему ты вступился? Ты её ведь даже не знаешь, заметно по удивлению, с каким Фейли встретила твою помощь. Так тогда почему?

Герт молчал. Кай засмеялся.

– Всё ещё хуже, чем я думал. Ты совсем не понимаешь людей, ради которых готов истреблять иные расы. Это более чем очевидно, почему паренёк хочет отдать за неё жизнь. Вот только тебе, боюсь, пока этого не понять. И здесь не мне быть учителем. Надеюсь, скоро к нашей компании присоединится женщина, достаточно красивая, чтобы ты научился понимать этого мальчишку.

Олэ хотел возразить Каю, но вместо этого решил закончить разговор с Гертом.

– Итак, Герт. Ты не хочешь говорить. Тогда буду говорить я. Назови самое жуткое, что может выпасть на долю людей.

– Голод и чума, – не раздумывая, ответил Герт.

– Есть вещи пострашнее чумы, – горько усмехнулся Олэ. – Пострашнее обычной чумы. Ты совсем никогда, даже в сказках, не слышал о Чуме теней?

Герт помотал головой.

– Хорошо, я расскажу тебе. И если будет хоть слово неправды, пусть Фейли меня остановит.

В пещере стало непривычно темно.

– Кай, что происходит? Немедленно верни плащ куда положено.

– Я посижу у входа и посторожу. Вампиры видят по ночам иначе, чем люди. Поверь, от меня не ускользнёт ни одна враждебная тень.

– Зачем ты это сделал?

– Для атмосферы. Неужели непонятно? Ты хочешь передать свой страх перед какой-то напастью этому горшечнику. Но нельзя рассказывать страшную историю при ярком свете. Страшные истории хорошо ложатся на ухо, только если вокруг таинственные сумерки или непроглядная ночь.