Я обернулась на Вольтера. Он подмигнул мне, давая понять, что наша перепалка дала свои плоды. Солби решил унизить меня. Он не только заставил меня биться с мужчиной на равных, но и вписал в список участников мое настоящее имя.

– Ты… – зашипела, едва он приблизился.

– Не переживай, моя крошка, у тебя все получится, – прошелся пальцами по моей туго заплетенной длинной косе. – Зачем скрывать твой дар? Ну же, малышка, иди скорей и опозорь себя.

– Поражение еще не позор, – покачала я головой и шагнула в сторону ворот, однако Вольтер дернул меня за ошейник.

Щелкнул замок. Ремешок остался в руке Солби, и я невольно потерла голую кожу, окончательно запутавшись в его мотивах.

– Позор – это твой выход сам по себе, крошка. Ты была права, ошейник здесь не к месту. Он лишь показывает, что тебя заставили. Но сейчас все поймут, что ты вызвалась сама. Ступай же. Порадуй своего хозяина.

Я демонстративно затянула один из ремешков на жилете. Широко улыбнулась. Мысленно наградила Вольтера несколькими запрещенными в высшем обществе эпитетами. Положила ладонь на рукоять меча и, расправив плечи, наконец двинулась к арене.

Одно дело – биться в подворотне. Там меня никто не знал. Я не позорила имя отца и могла спокойно выиграть или потерпеть поражение. Здесь же все обстояло иначе, особенно теперь.

Мне сложно было поднять глаза. Я смотрела прямо перед собой и старалась не обращать внимания на внезапно воцарившуюся тишину. Казалось, сейчас все следили только за мной: как поведу себя, куда встану? На самом ли деле воспользуюсь оружием или передам его кому-то другому, чтобы благоразумно понаблюдать со стороны?

Каждый шаг гулом отдавал в голову. Я размеренно дышала и, стараясь собраться и не поддаваться панике, мысленно погрузилась в оценку предстоящего поля боя, земля на котором была уже утоптана. Сама площадка шла полукругом и заканчивалась высокими сооружениями со зрительскими местами.

Я размяла плечи, медленно развернулась – и сердце пропустило сразу несколько ударов. Ко мне двигался ОН. Я забыла, как дышать. Застыла статуей и пару секунд смотрела только на Ноя Порсэна.

Мой противник…

Я растерялась, все же поддалась панике и нарушила одно из своих правил: начала скользить взглядом по зрителям. Заметила на трибуне знакомые лица. Невольно поежилась, увидев несколько ухмылок. Стало зябко и неуютно. Захотелось провалиться сквозь землю, чтобы не позорить отца и не драться с ублюдком, испортившим мою жизнь и потом сменившим имя. Ной Порсэн, как же!

Ленной Ходжес! Мужчина, который бросил меня перед самой свадьбой. И мне было что рассказать об этом мужчине… Ведь я до сих пор помнила его обворожительную улыбку, чувство юмора, легкость, с которой он смотрел на окружающий мир. Ведь я не забыла ни одного сказанного мне слова. Ведь я любила его… когда-то.

А сейчас хотела бы сделать вид, что не узнала. Разве он не умер? Как выжил после тех ужасных событий? Почему не сгнил в земле с остальными бойцами, как подобает истинному воину?

Я заметила его обеспокоенный взгляд, брошенный кому-то из зрителей. Секундную растерянность, мгновенно скрытую за маской сосредоточенного спокойствия. Сжала рукоять меча. Понадеялась, что бой закончится быстро, и встала в стойку.

А сердце бешено стучало. Меня потряхивало. Пальцы дрожали, что было непростительно в данной ситуации, ведь сейчас придется драться. Разве имело значение, с кем? Когда-то давно я представляла разное: как бы произошла наша встреча, если бы Лен был жив; что бы я сказала, если бы он вернулся ко мне; как сложилось бы мое будущее, если бы не началась война; если бы, если бы… Как много «если»! Единственная картина, которой никогда не возникало в моей голове, – это та, где мы друг против друга на поле боя с мечами в руках и необходимостью пустить в ход оружие.